9
— Так сколько? — окатив меня свирепым взглядом, повторила Люка свой вопрос, и ее большие глаза подернула влажная муть.
— Что — сколько? — не понял я и плюхнулся на черный кожаный диван, который очень здорово гармонировал по тону с дубовыми панелями стен и черным ковровым покрытием пола.
— Скольких девочек ты поимел, пока парился на пляже?
— Люка, ты же человек бывалый и должна знать, что парятся на нарах. А на пляжах — загорают.
Мне захотелось увести разговор от этой темы, потому что я живо представил себе, как наши клиенты начинают беспокойно ворочаться в дорогих гробах, прислушиваясь с того света к тем, мягко говоря, скользким разговорам, которые порхают под сводами скорбного офиса.
— Ты мне не втирай!.. — упорно гнула свое Люка. — Знаешь, я думаю, тебе надо бы показаться психиатру. Ну ладно, вернемся к нашим баранам… Видел мужика, вышедшего из кабинета?
— Да. Цыганские похороны? — тяжко вздохнул я.
— Ага. — Люка сверилась с какими-то записями в блокноте и перешла на деловой тон. — Значит, во-первых, ты сгоняешь по этому поводу к Гельфанду. У нашего усопшего чертова туча родичей, которые, как ты понимаешь, все должны с ним проститься. Включая и тех, кто живет… — она подслеповато прищурилась, поднося блокнот к лицу. — Живет в Трансильвании… Где эта долбаная Трансильвания, мать ее так? В Южной Америке, что ли? На самом хвосте континента?
— Да нет. Там Патагония. А Трансильвания, кажется, где-то к нам поближе.
— Уже легче, но все равно для нас это геморрой. Поэтому твой приятель Гельфанд пусть будет готов вкатить ему такую дозу бальзамировочного, какую он не ширял в самого Владимира Ильича.
Я кивнул. Во времена оны Вадим Гельфанд — прежде чем организовать частный морг — работал в секретной мавзолейной организации, сотрудники которой холили и лелеяли тело вождя мирового пролетариата. Так что в его компетентности по части поддержания в покойниках выставочного качества можно было не сомневаться.
— Второе. Смотаешься к Варваре. Насчет гроба.
Я опять кивнул. Варвара, как и Бэмби, — добрый старый знакомый нашей фирмы. В какой-то прошлой жизни она закончила дефектологический факультет пединститута и преподавала в спецшколе для несчастных детишек с отклонениями от нормы, но настоящая клиника была у нее дома — благодаря мужу алкашу, с которым Варвара, несмотря на все свои навыки в работе с олигофренами, справиться так и не смогла. Когда этот придурок пропил в доме все, включая паркет (он его уступил по дешевке какому-то своему случайному собутыльнику), Варвара ушла из дома и из спецшколы, взялась за молоток и принялась колотить гробы. Впрочем, не только колотить, но и проектировать всевозможные домовины — и в этом деле нашла свое долго дремавшее под спудом призвание. Было это давно, и теперь она классный спец по гробам — все „цыганские“ домовины, потребность в которых изредка испытывает наша фирма, вышли из-под ее руки.