— Ах, если б только разрешение! — вскричал он совершенно изменившимся голосом, как будто только что пробудился от глубокого сна и разговаривал сам с собой.
«Да, разрешение загадки было вовсе не так трудно, что утверждала даже и старая Дора», — подумала Лили, но, несмотря на это смелое замечание про себя, опустила глаза.
Он между тем прошелся несколько раз взад и вперед по дорожке и занял опять прежнее положение.
— Я плохой адвокат, — сказал он улыбаясь и стараясь принять шутливый тон, — среди прекрасно обдуманной речи нить моих мыслей вдруг обрывается... я внезапно сделал замечательное открытие. На моей душе лежало что-то, как темное предзнаменование, и я нашел, что это что-то вдруг с быстротой молнии озарилось одним лучом.
Он провел рукой по лбу, как бы стараясь собрать мысли, а Лили решила уйти из павильона. На нее напал какой-то необъяснимый страх — ее собеседник показался ей очень страшным. К тому же она подумала, что очень неприлично продолжать еще разговаривать с совершенно чужим господином, и, кроме того, еще врагом тетки. Она начинала чувствовать на себе все очарование этого оригинального существа, это было очень глупо, и надо было как можно скорее поправить ошибку.
— Неужели я не могу довести до конца свою защиту? — спросил он умоляюще, когда она подошла к двери.
— Конец я могу вам сама рассказать, — возразила она, полуоборотившись к нему. — Вы жаловались в суд на надворную советницу Фальк, выиграли дело, и, так как ваше страстное желание не было тотчас же исполнено, вы рассердились, велели пробить это отверстие в стене и теперь, несомненно, ожидаете бесподобного действия вашего насилия.
— Страстное! рассердился! насилие! — повторил он с пафосом, подражая ей, но в голосе и в выражении лица заметна была сильная досада. — Еще два-три штриха, и портрет злодея готов!.. Впрочем, могу вас уверить, что я, несмотря на все навязанные мне пороки, друг истины и потому не скрою, что я действительно рассердился. Старуха сильно меня раздражала — ведь уже прошло много дней сверх назначенного срока; но я, может быть, и теперь не прибег бы еще к насилию, если бы вчера ночью не появился кто-то в этом окне, произведя испуг и переполох в моих владениях.
Итак, виной сегодняшней катастрофы было ее непростительное легкомыслие! Уверенность в этом удручающе подействовала на молодую девушку. Ошибку уже нельзя было исправить, но по крайней мере можно было искупить ее искренним сознанием своей вины. Она уже открыла было рот, когда из дома послышался звучный голос советницы, звавшей ее. Отчего-то вдруг сделалось страшно при мысли, что тетка может, встретившись здесь со своим соперником, оскорбить его и высказать ему свой гнев и негодование, и потому она с легким поклоном поспешила к двери, и было уже время, так как советница намеревалась идти за ней в павильон. Она рассказала в немногих словах и прерывавшимся голосом обо всем случившемся. Несмотря на смуглый цвет лица, тетка побледнела, и в глазах ее засверкал гнев; но с виду она осталась спокойной и позвала старого Зауэра.