Малый в самом деле был сделан из базальта — в руке возникла острая боль. Крутанувшись вокруг себя, я нанес ему пяткой удар в голову. Парень завалился на бок и протяжно заскулил. Несмотря на жалкий вид охранника, я останавливаться не собирался, но тут раздался негромкий женский голос:
— Хватит. Ты же убьешь его.
Я энергично тряхнул головой, приходя в себя.
Охранник лежал в прежней позе и даже не скулил. Черт возьми, я в самом деле мог его убить.
Она стояла около входа в подвальчик, скрестив руки на груди, и легонько покачивала головой, рассматривая меня. В ее больших темных глазах обозначился явный интерес к моей персоне. Я опять восхищался ее изящными формами — на вид ей было за тридцать, но она прекрасно выглядела. Дни и месяцы, проведенные за решеткой, видимо, не отразились, если и сказались, на ее внешности. Вдруг она тревожно глянула в конец переулка — со стороны метро донесся звук милицейской сирены.
Я сел за руль, наклонился вправо, открыл дверцу:
— Садись.
Она не двинулась с места.
— Садись, — повторил я. — Ты давно не виделась с ментами? Или, может быть, тоскуешь по своей бетонной камере в СИЗО?
Она стремительным нырком переместилась на переднее сиденье, вжалась в спинку кресла. Я утопил педаль газа в пол, «гольф» сорвался с места и понесся в противоположную от метро сторону, в темные глубины спального района. Покружив по нему, мы выбрались на шоссе, ведущее в центр.
— Тебе есть куда податься? — спросил я.
Она глянула на меня так, будто смысл вопроса не доходил до ее сознания, и ничего не ответила.
— Значит, заглянем ко мне.
— Ты служишь в христианской Армии спасения? — спросила она.
Не говоря ни слова, я коснулся теплого плеча и, почувствовав ответное брожение в крови, возбужденный пульс тайного желания, вполне естественного, учитывая долгое, длиною в год, забвение плотских радостей, крепко прижал ее к себе. Но не только удовлетворение плоти было моей целью — я хотел с ней поговорить.
На откровенность я не рассчитывал. Начни я сейчас вытягивать из нее что-то касающееся нападения на ее заведение, она наверняка замкнулась бы, а то и вовсе улизнула бы от меня. И я притормозил, решив выждать подходящий момент.
Уже на подъезде к дому, когда мы сворачивали с Полянки в переулки, она заметно напряглась, а когда мы въехали во двор, она занервничала всерьез. И мне пришлось ее успокаивать: наполовину опустевшая бутылка «Бифиттера», гревшаяся в кармане куртки, пришлась как нельзя кстати.
— Выпей. У тебя, как мне показалось, был трудный день.
Она отвинтила пробку, сделала пару хороших глотков; сквозь винные пары на выдохе прорезался ее необыкновенный, будто колокольчиковый, голос: