В конюшне уже была оседлана серая кобыла. Фара с детства любила лошадей и неплохо разбиралась в них. Поэтому ей не составило труда распознать в великолепном животном с грациозно изогнутой шеей и маленькой изящной головой чистокровную арабскую лошадь.
При виде Фары кобыла всхрапнула, вскинула голову и принялась гарцевать на месте, перебирая тонкими ногами и недовольно кося блестящим выразительным глазом.
Фара в нерешительности замедлила шаг и повернулась к Шехабу.
— Надеюсь, речь шла не о ней?
— Именно о ней, — подтвердил Шехаб и хмыкнул: — Я люблю лошадей с характером.
— Которые ко всему прочему сочетали бы в себе лучшие качества сторожевых собак.
— Она не часто видит посторонних, так что некоторое волнение с ее стороны вполне объяснимо.
— Да, согласна, — кивнула Фара, поглядывая на кобылу по-прежнему с некоторой опаской. — Но знаешь, что-то мне расхотелось ездить верхом. По-моему, я ей не понравилась. — Фара пригляделась внимательнее. — Похоже, она даже ревнует.
— Кто? Абла? — Шехаб подошел к лошади, которая мгновенно успокоилась и ткнулась мордой в его плечо. — Абла очень умная, но все-таки лошадь.
— Надо сказать, что она ведет себя как настоящая женщина в присутствии соперницы.
Шехаб негромко рассмеялся:
— От тебя особенно забавно это слышать. Впрочем, если ты боишься, поезжай на Барке. — И он кивнул кому-то за спиной Фары.
Оглянувшись, она увидела конюха, ведущего под уздцы не менее великолепного черного жеребца. Они остановились в нескольких шагах от Шехаба и Фары.
Жеребец с любопытством покосился на нее, не проявляя никакой враждебности. Однако Фара снова перевела глаза на Аблу. Поймав, как ей показалось, слегка насмешливый взгляд норовистой красавицы, она прищурилась и упрямо подняла подбородок.
— Думаю, мы поладим, — убежденно произнесла она. — Кстати, что означает ее имя?
— В переводе с арабского оно означает «совершенство», Барк означает «молния».
— Это имя ей подходит, — улыбнулась Фара. — Если Барк тоже оправдывает свое имя, тогда, может, мой выбор не так уж и плох.
— Я ни за что не разрешил бы тебе сесть на лошадь, в которой не был бы уверен, — твердо сказал Шехаб.
— Знаю.
Они улыбнулись друг другу, и это словно сблизило их еще больше...
* * *
Дыхание Шехаба ласкало ей шею, когда он помогал Фаре справиться с тесемками купальника, рассказывая при этом о девятилетнем мальчике, открывшем для себя красоту подводного мира. Две недели на этом чудесном острове пролетели как одно мгновение, словно вычеркнув из памяти годы жизни в городе, наполненной одиночеством. Фара жила в мире, пронизанном ласковыми лучами раннего утреннего солнца, теплом тела Шехаба, его близостью, соленым бризом, прогулками верхом, купанием в изумрудных волнах, страстными взглядами и жаркими поцелуями.