Погибни день, в который я родился, и ночь, в которую сказано: зачался человек! Для чего не умер я, выходя из утробы, и не скончался, когда вышел из чрева? Теперь бы лежал я и почивал; спал бы, и мне было бы покойно.[12]
Она задумчиво сунула клочок газеты в карман штанов. Что значили для Ахима эти ветхозаветные стенания? Может, у него душевный кризис, хотя внешне никакой подавленности не заметно. Неужели ее мнение о нем ошибочно? Полные отчаяния строки никак не подходили к образу «солнечного» мальчика, скорее их мог бы выписать Поль. Даже не склонная к сантиментам Аннетта не осталась равнодушной.
С последним уцелевшим после чаепития кренделем она устроилась перед телевизором и впервые за день расслабилась. Завтра в это время она наконец-то снова окажется дома, а в стиральной машине будет крутиться первая порция грязного белья.
В ресторане «Кучина» было жарко и полно разгоряченных людей; пахло оливковым маслом, чесноком, диким майораном. Кельнер-итальянец поздоровался с Ахимом за руку и энергично заверил небольшую компанию, что по знакомству обслужит их на самом высшем уровне. У Поля сегодня на удивление не было аппетита, зато очень хотелось домой. Он завидовал Аннетте – та наверняка сейчас валялась на диване. Ресторанный гул стоял в ушах, и он с трудом разбирал то, что говорила ему не умолкающая ни на минуту тетя. Может быть, у него что-то со слухом?
Тетя Лило сама поняла, что выпила уже достаточно.
– Эй, неужто я от четвертинки вина так окосела? Поль, детка, не плеснешь мне минералки, а то во рту пересохло. – Громко рассмеявшись, она жизнерадостно поинтересовалась: – И когда нам завтра на кладбище?
Ахим ответил, что начало похорон назначено на одиннадцать, и посмотрел на часы, словно им нужно было отправляться туда немедленно.
– По окончании будут поминки в «Аббелькротце». Мы зарезервировали зал на тридцать человек для родственников и друзей, – добавила Хелена.
Поль сидел между тетей и кузиной и удивлялся тому, с какой жадностью обе вгрызались в цесарку alla cacciatora.[13] Сам он заказал себе только тыквенный супчик. Чуть ли не с отвращением думал он сейчас о тех жирных блюдах, которые в него снова и снова будет впихивать Ольга. Поль заметил, что Ахим обращается к нему, только когда Саския толкнула его в бок.
– Эй, братишка, – сказал Ахим, – если хотите, завтра я прихвачу вас с собой. Я все равно поеду на юг…
– И куда? – с любопытством спросила Саския.
– Забрать мою подругу Джину, – ответил Ахим. – На Пасху она навещала родных.
Поль спросил, когда брат собирается отправляться, потому что сам хотел бы уехать сразу же после поминок.