Уже в начале нового, третьего, тысячелетия Карякин писал в своем переделкинском дневнике: «Моя библиотека, книги мои родные. Пришел ко мне технарь. А знаешь ли ты, что все это, – он обвел глазами всю библиотеку, – может быть размещено на двух-трех, а скоро и на одной дискете? Тогда подвел я его к окну: «А знаешь ли ты, что все это – лес, пастернаковское поле, озеро, кусты, небо… тоже может быть размещено в одной дискете? Так мне все эти корешки книжные, как этот лес, поле, небо…»
Потом, быть может, взглянув на посмертные томики Высоцкого, вспомнил свои прежние востороженные дифирамбы бесцензурному, непобедимому «магнитиздату» и понял, что все-таки десятки-сотни километров коричневых магнитофонных лент были слабым утешением для автора стихов о поэте Иисусе Христе…
«ЧТО МОЯ БИОГРАФИЯ?.. «ДАРД» – «ГОРЕ, ПЕЧАЛЬ»
Сергей Параджанов
У парадного входа московского ресторана «Баку» многочисленных гостей встречал чопорный, вышколенный метрдотель с черной хризантемой в петлице. Каждому посетителю он участливо задавал один и тот же вопрос:
– Вы на поминки к Параджанову?
– Да нет, – смущались люди, – мы, собственно, на банкет по поводу спектакля «Высоцкий»…
– Все правильно, проходите, пожалуйста, – еще более скорбел лицом мэтр.
Настороженно озираясь, гости толпились в вестибюле, вполголоса переговаривались. Откуда-то сбоку, словно из-за кулис, неожиданно возник Сергей Параджанов в каких-то немыслимых одеждах, держа в руках бокал красного вина: «Друзья!..»
Собравшиеся притихли.
– Все мы были свидетелями выдающегося события – гениального спектакля, посвященного памяти нашего дорогого Володи. И говорить об этом просто так, обыденно, за столом, не пристало. Поэтому я скажу все, что мне хотелось бы, вот отсюда… – Сергей Иосифович перешагнул через низкий бордюр фонтанчика, журчащего посреди вестибюля, и очутился в воде. Дамы ахнули, кто-то инстинктивно протянул Параджанову руку, чтобы помочь ему выбраться из мелкого бассейна. Но режиссер досадливо отмахнулся и продолжил «тронную» речь.
Он говорил о том, что здесь, вообще-то, должны быть поминки. Поминки по Владимиру Высоцкому, которого убивали при жизни, а теперь пытаются убить память о нем, закрывая любимовский спектакль… Это должны быть поминки и по Василию Шукшину, которого тоже убила власть. Поминки по нему самому, Сергею Параджанову, которого также убивают, лишая возможности работать. А бездействующий художник – это бездыханный труп…
От его смуглого лица мученика, обрамленного белоснежной библейской бородой, от глаз, полных ярости и огня, было не оторваться. А хриплый, клокочущий голос завораживал и заставлял слушать и безоглядно верить. Хотя стоящих вокруг Параджанова не было нужды убеждать в его правоте – все они были единомышленниками, в отличие от той публики, которая вчера принимала участие в так называемом общественном, но на самом деле закрытом, просмотре и обсуждении мемориального спектакля Театра на Таганке «Владимир Высоцкий».