Юрий Петрович, я вижу, вы глотаете таблетки, не надо расстраиваться. Если вам придется покинуть театр, то вы проживете и так. Вот я столько лет не работаю, и ничего – не помираю. Пускай закрывают! Пускай мучают! Вы не представляете, как выгодно мне ничего не делать. Я получаю бессмертие – меня содержит папа римский. Он мне присылает алмазы, драгоценности. Я могу даже каждый день кушать икру. Я ничего не делаю. Кому-то выгодно, чтобы я ничего не делал…»
Самое печальное, что никто из присутствующих даже не улыбнулся, все приняли слова Параджанова за чистую монету.
– Сережа, побойся бога! – шептал режиссеру на ухо Катанян. – Какие алмазы? Какой папа римский? Что он тебе посылает?
– А мог бы, – заочно попрекнул Параджанов ватиканского небожителя.
«И еще больше возбудились друзья театра, – рассказывал Вениамин Смехов, – не могли расстаться, и в тесном кругу собрались, и до ночи толковали, горячились, пили и ели – под крышей дома на улице Воровского, в мастерской Бориса Мессерера, в гостях у него и у Беллы Ахмадулиной. Параджанов к ночи папу римского больше не поминал, зато советскую власть иначе, как «по матушке», обласкать не мог. Мы сидели с Галей и Юрой Визбором, итожили все, что случилось и произносилось в театре, и Юра сказал: мол, пожалуй, спектакль все-таки закроют, хотя какие-то выводы сделают быстро. Так оно и вышло: спектакль запретили, а вывод сделали… в адрес Сергея Параджанова».
Но перед тем состоялись «поминки» в ресторане «Баку». А позже Параджанову позвонили из театра:
– Сергей Иосифович! Просим приехать, чтобы выправить стенограмму. Мы ее отправляем в инстанции, наверх.
– Слава богу, что не вниз.
– Куда?
– В подвалы!
Мы его умоляли, рассказывал Катанян, чтобы он поехал, вымарал из этого протокола и папу римского, и эти дурацкие алмазы, вызвали такси, всучили пятерку в зубы, но он отправился. Но вовсе не на Таганку, а в подмосковный гарнизон навестить любимого племянника. Ну, а злополучная стенограмма пошла «наверх». И тогда Москва рявкнула: «Хватит!»
Спустя несколько месяцев агентство «Франс-Пресс» сообщило: «Советский режиссер Сергей Параджанов 11 февраля 1982 года арестован в Тбилиси за спекуляцию. Постановщик «Саят-Новы» уже отбывал наказание с 1973 по 1977 год…»
Однажды, подводя жизненные итоги, Сергей Иосифович Параджанов скажет: «В общей сложности я был осужден на «три пятилетки ГУЛАГа». Хотя его ученик кинорежиссер Роман Балаян со словами мастера был категорически не согласен: «Это мы были в тюрьме, а Параджанов – на свободе».
* * *
…Детство Параджанова напоминало рай, языческий, жуткий и роскошный, как дворец из «1001 ночи». Родился Сергей (настоящее имя Саркис) в Тифлисе в армянской семье Иосифа Параджанова и Сиран Бежановой. Отец был потомственным антикваром. Правда, основной доход приносил другой вид бизнеса. Иосиф с женой содержал бордель с поэтическим названием «Семейный уголок». Отбором юных француженок для «Уголка» лично руководила Сиран. Но затмевала всех парижских див русская танцовщица Катя, которая была главным украшением салона. Тонкий ценитель прекрасного, Иосиф Параджанов не уставал любоваться девушкой, и всякий раз, когда она танцевала, восторженный антиквар швырял в нее золотые рыбки, в невероятном количестве закупленные в зоомагазине. Пересказывая историю своей семьи, Сергей, видимо, несколько стесняясь не слишком пристойного отцовского промысла, говорил, что «папа торговал фальшивыми кроватями». А большевики на месте дома терпимости выстроили здание городской ЧК.