– На какие шиши?
– Да мне нужен лишь рваный ковер и полуголые актер с актрисой.
Потом его осенила новая идея – снять фильм о Леониде Брежневе. Он говорил: «Это – гениальный человек… Брежнев подарил мне год свободы! Я отсидел четыре года. Ты не представляешь, что такое еще целый год там просидеть…»
Посторонним людям могло показаться, что Параджанов ведет себя, как шут при короле. Но делал он это гениально. Гротеск ему очень шел, он им прикрывался и жил в гротеске. Однако его наивные попытки продемонстрировать свою лояльность были напрасны. Ему не верили.
Тогда Параджанова посетила идея – укатить в Иран. Кто мог бы помочь? Конечно, Брежнев! Он написал своему спасителю челобитную:
«Глубокоуважаемый Леонид Ильич! Беру на себя смелость обратиться к Вам, потому что с Вашим именем я связываю счастливую перемену в моей судьбе – возвращение меня к жизни. Трагические неудачи последних лет, суд и четырехлетнее пребывание в лагере – это очень тяжелые испытания, но в душе у меня нет злобы. В то же время моральное состояние мое сейчас таково, что я вынужден просить Советское правительство разрешить мне выезд в Иран на один год. Там я надеюсь прожить этот год, используя мою творческую профессию – художника. Здесь у меня остаются сын 17 лет и две сестры – одна в Москве, другая – в Тбилиси. Мне 52 года. Я надеюсь через год их увидеть и быть еще полезным моей родине. С глубоким уважением. С. Параджанов. Москва, 4 марта 1978 г.».
Но «в ответ – тишина»…
Тогда он отбил телеграмму премьеру Алексею Косыгину: «Поскольку я являюсь единственным безработным кинорежиссером в Советском Союзе, убедительно прошу отпустить меня в голом виде через советско-иранскую границу. Возможно, стану родоначальником в иранском кино. Параджанов».
Только демарш тоже не помог.
В Киев Параджанов приезжал редко и в основном занимался улаживанием проблем сына, который то и дело попадал в делишки, попахивающие фарцовкой. Своих бывших украинских коллег Параджанов старался избегать. Не мог забыть их молчаливо-безразличное отношение к его судьбе. Как-то у Сергея Иосифовича вырвалась фраза: «Я отомщу Украине… Отомщу своей любовью». «Месть» была осуществлена в его фирменном стиле. На Ереванском кинофестивале Параджанов, завидев в фойе гостиницы украинскую делегацию, тотчас помчался в свой номер, содрал с ванны и унитаза бумажные ленты с надписью «продезинфицировано», одну прилепил себе на лоб, а вторую – на задницу. И в таком виде предстал перед киевской киноэлитой: ребята, я чист перед вами. Можно общаться.
Предлагаемые им «Арменфильму» сценарии сиротливо пылились на столах редакторов студии. На другие кинофабрики даже не было смысла обращаться. Параджанов был изъят из официальной культурной жизни страны.