Во время съемок любимец муз сидел на пригорке, как Зевс-громовержец на Олимпе, облаченный в темно-синюю бархатную робу и, сверкая глазом из-под соломенного сомбреро, во все горло орал на чиновников студии и киношный люд. Кино выдавало, что вещи он любил больше людей. Снежно-белую шкуру, ковер цвета засыхающей крови, серебряное ожерелье, драгоценный камень его камера рассматривала с нежным и пристальным вниманием. Эти крупные планы словно приглашали к медитации. Вглядевшись в поверхность неживой вещи, люди видели ее судьбу. Именно вещи становились истинными героями режиссера Параджанова. Иногда кажется, что ему хотелось бы снять фильм, в котором вообще не было бы ни одного человека – только борьба стихий и метаморфозы предметов. Чтобы попасть в его кадр, человеческое лицо должно застыть, уподобившись маске, как недвижен был ангельский лик Софико Чиаурели в той самой «Легенде…».
Параджанов признавался: «Кинематограф для меня – великий немой. Чем меньше будет слов, тем больше будет пластики, выразительности. У нас изобилие слов… Мы много говорим… Только когда приходим на балет, мы прикасаемся к языку». Он часто вспоминал, как его жена Светлана после развода сказала ему: «Ты молчал – я верила, что ты любишь меня. Но когда заговорил, я поняла, что любви нет». Ее резюме я перенес на свои отношения с экраном».
Премьера «Легенды о Сурамской крепости» состоялась в марте 1985 года. Но для проката в Союзе было отпечатано всего лишь 57 копий. Зато за рубежом картину ждал колоссальный успех, призы на фестивалях в Трое, Безансоне, Сан-Пауло… Параджанова даже впервые выпустили за границу, в Роттердам, где происходило чествование двадцати лучших режиссеров мира, названных «надеждой ХХI века».
По протоколу на торжественный раут надлежало явиться в черном смокинге. Маэстро же был в затрапезном дорожном костюме. Зато на шее у него болталась стандартная табличка «No smoking!», позаимствованная в отеле. Раскланиваясь перед публикой, Параджанов как бы извинялся: миль пардон, господа, не обессудьте, но я без смокинга…
В Роттердаме он старался по возможности избегать официальных мероприятий, зато с большим удовольствием шатался по местным антикварным лавкам и «блошиным» рынкам. У старьевщиков накупил великое множество диковинных вещей – от картин и старинных подсвечников до дешевеньких, но оригинальных жестяных коробок с картинками, рамок для фотографий и коллажей и древних керосиновых ламп. Приобретенный скарб в гостинице пришлось поднимать на двух грузовых лифтах. Кстати, подобная история чуть позже повторилось в Париже. Верный своим обыкновениям, Параджанов таскал в свой гостиничный номер все, что попадалось под руку. Когда барахла набралось достаточно, пустил его в дело.