– А ты знаешь, кто ты есть такой и кем ты был?!.
Странно, но парень вроде не особо испугался. Попытался вывернуться и, освобождая ворот, пролепетал:
– Не знаю. Но мне интересно!
– Ты, мерзавец, во времена раннего христианства был римским легионером! Ты истреблял христиан. Не щадил ни женщин, ни детей. А под Орлом во время последней войны был фашистским солдатом и делал то же, что в Древнем Риме!..
У пацана от страха подкосились ноги: на него смотрели два горящих красных глаза. И тут же последовал сокрушающий удар в челюсть. В ярости сумасшедшие, как правило, бывают очень сильны. С одного удара Крыса сразу опрокинул «легионера» на пол. Стоящий неподалеку парень попытался их разнять, но тут уже подоспели санитары.
Провинившиеся в наказание получили по порции «серы», когда после укола температура подскакивает до сорока и начинается ломка во всех мышцах, плюс «мокрый конверт» – руки сзади привязывают к ногам и оборачивают тело в мокрую простыню. Человек не может пошевельнуться и орет диким голосом от боли.
Через час в палату наведался дежурный врач. Аккуратно присел на кровать упакованного в «конверт» художника. Тот заканючил:
– Доктор, ну вы же меня знаете, я же – нормальный. А этот Крыса… Он уже сколько тут сидит?!.
Доктор, укоризненно глядя на пациента, принялся увещевать:
– В том-то все и дело! Он – больной, а вы – здоровый. Чего же вы встреваете с ним в дискуссию?..
Поскольку ленинградская психиатрическая клиника имени Осипова считалась экспериментальной, больным позволялись кой-какие вольности. Шемякину, например, даже разрешили иметь мольберт и краски. Правда, в те дни он с увлечением рисовал иллюстрации к романам Мориса Дрюона и поэтому предпочитал бумагу и карандаши, которые точил зубами (все острые предметы в палатах были под запретом). Наброски потом изымались врачами. Изучая их, эскулапы пытались разобраться в симптомах душевного заболевания юного художника. Не странно ли, что, подписывая свои работы, он непременно делал пометочку – СПб. Какой, к лешему, Санкт-Петербург?! Ополоумел совсем! Ты в каком городе живешь, парень?! В царские времена, что ли? Михаил в попытках вывернуться из щекотливой ситуации стал горячо уверять, что крамольную аббревиатуру – СПб – следует расшифровывать не как Санкт-Петербург, а как «специальная психиатрическая больница».
Именно там, в СПб им. Осипова, в 1961 году состоялась первая публичная выставка 17-летнего художника Михаила Шемякина. «Однажды меня разбудили санитары, взяли под руки и торжественно повели, – вспоминал он. – Я очутился в громадном зале, где проводились научные конференции. Там сидела масса студентов и, по-моему, даже иностранцы. Вдруг я увидел свои работы в рамочках. Меня показывали не как художника, а как талантливого шизофреника, которого надо изучать…»