Но в то же время Михаил Михайлович с понятным возмущением рассказывал о своих правах на записи: «Какие права? Я же не буду зарабатывать деньги на своем друге… А здесь права принадлежат Марине. Или Никите? Очень неприятный парень. Я ему звонил и сказал, что, если бы отец был жив, он бы ему просто разбил морду в кровь. Он сейчас сдает эти мои пластинки, они вынимают чистый голос Высоцкого и накладывают на другой музыкальный фон, для новых русских, называется «Песни Высоцкого в новом музыкальном обрамлении». Я говорю: «Что же ты, подлец, делаешь? Это мои записи, мы работали с твоим отцом семь лет над всем этим!» А он: «Я только продал права на слова». Я говорю: «Ты, мерзавец, врешь! При чем здесь слова – люди пользуются голосом, который записал я. А ты взял и продал эти пластинки!»
Шемякину самому посчастливилось пережить все стадии любви по-русски в государственном масштабе – сначала его вынудили уехать из страны, а потом столь же страстно стали зазывать обратно. Человек андеграунда стал чуть ли не ведущим художником России – ему заказывали скульптурные композиции, подарили роскошную мастерскую, его обожают мэры крупнейших городов, галеристы сражаются за право выставлять его картины, а его оформление «Щелкунчика» в Мариинском театре становится чуть ли не главным культурным событием в стране.
Тогдашний московский градоначальник Юрий Лужков пригласил Шемякина к себе и положил перед ним лист бумаги, где были перечислены элементы сложного памятника под названием «Дети – жертвы пороков взрослых». Заказ мастера ошеломил. «Сознание постсоветского обывателя привыкло к городским скульптурам, решенным в реалистическом ключе, – говорил он. – А здесь не будешь же изображать, скажем, Свидригайлова с девочкой на коленях или воссоздавать достоверный образ Чикатило? Я даже хотел отказаться от проекта. Но через полгода нашел решение на основе старой символики. Проституция – это лягушка в платье, невежество – танцующий осел с погремушками…»
Две фигуры – «Война» и «Наркомания» – фланкируют весь ряд пороков, и только у этих двух фигур за спиной смертоносные косы. Гибель они приносят быстрее всех пороков… Иссушенный наркоман с голым черепом – это знакомая медикам картина человека, «сидящего на игле». Фрак тоже символичен. Наркомания зарождалась когда-то как привилегия аристократических верхушек, но сегодня она опустилась до самого дна и превратилась в кошмар для его обитателей. Сей зацикленный господин, держа в одной руке шприц, в другой – ампулу с героином, галантно, с полупоклоном и дьявольской улыбкой предлагает приобщиться к другим мирам. А крылья, как у ангела смерти, у него состоят не из перьев, а из шприцев…