В интервью журналу «Штерн» летом 1998 года в связи с выходом книги Даниэль Биасини заявил: «Я сыт по горло тем, что образ Роми Шнайдер искажается в расхожей легенде — легенде о ненасытной нимфоманке, алкоголичке и наркоманке, круглой идиотке и беззащитной жертве, которая всю свою недолгую жизнь терпела издевательства и притеснения от мерзких мужиков…»
— Немцы одержимы «шнейдороманией»? — спросил корреспондент.
— Мне трудно судить, — ответил Даниэль Биасини. — Но они постоянно ищут виновника всех несчастий бедной жертвы Роми Шнайдер. Сначала это был Ален Делон, потом Гарри Мейен, а потом и я. В промежутках — ее отчим Ханс Блацхайм или ее мать Магда. Однако Роми никогда не была ни жертвой, ни мямлей. Она сама принимала решения…
В этом интервью Биасини отмечал, что в их совместные счастливые годы Роми была веселой, «жила, как хиппи в буржуазном декоре, она совсем не была светской дамой». В подтверждение этих слов — куча фотографий. Смеющаяся Роми, улыбающаяся Роми, хохочущая Роми. С собаками. С бокалом вина. С гроздьями винограда. Фотографии, светящиеся покоем и счастьем.
Отрицать такие моменты, очевидно, глупо. Однако урок искусства жить состоит не в том, чтобы расслабляться от счастливых минут, а, главным образом, в умении держать удар, переносить неприятности, тревоги и стрессы. Не сломаться. Вторую часть урока Роми Шнайдер и провалила.
Свершилось предсказание бабушки Розы Альбах-Ретти, умершей в 1980 году в возрасте 106 (!) лет: «Вполне возможно, что однажды моя внучка окажется в тупике, из которого нет выхода. Люди ее склада, позволяющие себе жить эмоциями, чувствами и страстями, не задумываются о том, что свеча, которую пытаются задуть с двух сторон, очень быстро гаснет».
Свою трактовку жизни Роми Шнайдер дала и ее мать, Магда Шнайдер:
«Жизнь Роми была так интенсивна: четыре-пять жизней в одной. Рай и ад, любовь и отчаянье, успех и катастрофы — она испытала всё, что только может вынести человек. В конечном итоге это была реализованная жизнь. Она переживала за одну неделю столько, сколько нормальный человек за десять лет. Поэтому я оглядываюсь назад в большой печали, но без горечи. И у меня странное чувство, возможно, то, что случилось, — еще не самое страшное, что могло с ней случиться, возможно, живи она дольше, ей пришлось бы пережить еще что-нибудь более ужасное, чем то, что она испытала за последние месяцы своей жизни. Я думаю, ее судьбу определил характер. Она могла жить только на пределе своих сил и возможностей. Поэтому то, что с ней случилось, нельзя было предотвратить — ни мне, ее матери, ни кому-то еще. Я верующий человек. Я спрашивала Бога: за что? Почему всего лишь за десять месяцев я потеряла внука и любимую дочь? Мне кажется, что сегодня я знаю ответ: „Не спрашивай почему. То, что случилось — к лучшему“.