Интересную историю рассказал мне профессор К. В. Любавский, мой сослуживец по ЦНИИТМАШу. Его близкий друг, бывший замминистра Наркомтяжмаша, после смерти Сталина решил выяснить, почему его не «ликвидировали» в 1937 году, когда Сталиным был уничтожен почти весь наркомат. Он обратился к Генеральному прокурору СССР Руденко с просьбой объяснить ему этот парадокс. Руденко любезно пообещал ему через неделю все разъяснить. И действительно, через неделю Руденко вытащил из стола тоненькую папку с досье на любопытного товарища. Открыв ее, они обнаружили на первой странице ордер на арест, подписанный и утвержденный всеми «заинтересованными» товарищами.
– Что же это значит? Ордер есть, но меня же не арестовали?
– Тут уж я ничем вам помочь не могу, единственно, что можно предположить – следователь, который вел ваше дело, сам сел и получил пулю, что и с ними случалось довольно часто, а следующий работник НКВД не стал копать его дела, а начал новые.
Вот и все, что я могу вам сообщить.
Весь 1937-й, 1938-й и половину 1939 года в Ленинграде продолжались аресты, посадили не только уцелевших после революции старых интеллигентов, но и, как ни странно, директоров заводов, главных инженеров, управляющих трестами, начальников проектных организаций, причем все они были членами партии, то есть «своими» по духу и закону. Некоторые дома, в которых жили руководящие товарищи, буквально опустели...
Бесконтрольное единовластие в руках жестокого и тупого преступника нанесло нашей несчастной стране неисчислимые бедствия, включая и войну с Германией... После тех лет фамилия-кличка Сталин в Ленинграде употреблялась как матерное ругательство...
* * *
Однако вернемся к нашим баранам...
Прошло всего два месяца после встречи Нового года у меня в кабинете, и утром 5 марта, я, как всегда, вместе с Христианом Карловичем смотрел желудок хирургического больного. Напоив пациента бариевой кашей и включив рентгеновский аппарат, я сел за пульт управления и уставился на стрелки приборов. Обычно желудок смотрят долго, и я от нечего делать машинально включил самодельный репродуктор, который стоял на пульте и работал от лагерной трансляционной сети. И вдруг меня потряс знакомый красивый голос диктора Московского радио Юрия Левитана, который с какой-то особой интонацией извещал от Правительства Советского Союза, что у Генерального секретаря ЦК КПСС, Председателя Совета Министров и Генералиссимуса товарища Сталина ночью произошло кровоизлияние в мозг в области мозжечка... Я окаменел. День, о котором я мечтал более двадцати лет, наконец пришел. Его час пробил... Я открыл дверь в аппаратную и не своим голосом заорал: