Главный лозунг генерала Мальцева: «В Воркуте пурги не бывает». То есть нечего сваливать на погоду. Надо отдать должное генералу, он знал, что от него хотят, и знал, что надо делать, чтобы оправдать доверие. Ему единственному было дано право казнить или миловать заключенных, он мог, например, сократить срок или вообще освободить из-под стражи – без права выезда, конечно, самых свирепых «врагов Родины», севших еще в 1937 году. Правда, снижал срок или освобождал из-под стражи Мальцев только крупных инженеров, в первую очередь горняков конечно, и только за отличную, самоотверженную работу. Мог и расстрелять, если находил нужным. Но за неудачи, ошибки в работе или даже катастрофы на шахтах никогда сурово не наказывал, только ругал ужасно или снимал с командной должности. Он мог, например, назначить заключенного главным инженером шахты, и все вольные обязаны были ему подчиняться.
Но вот блатных воров ненавидел люто и, случалось, стрелял собственноручно. Очевидцы рассказали мне об одном таком случае. Как-то летним днем Мальцев шел со свитой по строящемуся городу, где впервые за полярным кругом посадили молодые деревца, привезенные откуда-то издалека, и получилось даже нечто вроде бульвара, чахленького конечно. На одной из скамеек уселся блатной вор и с нахальным и независимым видом заплевал шелухой от семечек чистый желтый песочек дорожки. Генерал рявкнул на блатняка командирским басом и услышал в ответ то, что и должен был услышать:
– Соси фал, генерал, и не кашляй!
Мальцев не мог сделать вид, что он ничего не слышал, а может быть, и не захотел, во всяком случае, он вынул пистолет и с первого выстрела уложил блатняка наповал. Бросив свите: «Списать!» – он как ни в чем не бывало, пошел дальше. Свита списала зыка без лишних слов, написав в акте, что смерть наступила в результате кровоизлияния в мозг, и не погрешила против истины...
Незадолго до конца войны Мальцеву было приказано показать правительству плоды своих трудов – панораму Воркутинского угольного бассейна с птичьего полета. Но кто и как эту сложнейшую работу сможет выполнить? Мальцев вызвал к себе начальника Проектной конторы Рябцева, порядочного труса и подхалима, и дал ему задание: нарисовать панораму в кратчайший срок. Убежден, что эту работу в то время в Воркуте мог выполнить только один человек – Михаил Иванович Сироткин. Ему и поручили. Соединив несколько листов ватмана и наклеив их на холст, Миша изобразил панораму воркутинских шахт и города с высоты примерно трехсот метров. Панораму эту я не видел, но все, кто видел, говорили, что она была сделана блестяще. Мальцев очень торопил, и Миша работал день и ночь, почти не отрываясь... Наконец настал день, когда панораму свернули и с большими предосторожностями доставили в кабинет Мальцева. Начальник конторы Рябцев (видимо из трусости) взял с собой и автора панорамы – Михаила Ивановича, которого оставил в приемной генерала, а сам вошел с панорамой в кабинет, как в клетку с тигром. Миша встал, как и следует дисциплинированному и бесправному заключенному в присутствии высоких чинов, скромно у стенки, опустив руки по швам. Он не знал, как посмотрит генерал на его работу, вдруг возьмет да и посадит на пять суток в холодный карцер... Неожиданно из кабинета Мальцева вышла большая группа военных, все в больших чинах, видимо, какая-то комиссия из Москвы, и прошла мимо Михаила Ивановича. Вдруг один из генералов остановился и стал пристально рассматривать Михаила Ивановича. Миша поднял на него глаза и мгновенно узнал своего однокашника по Академии Фрунзе. Молча они смотрели друг на друга несколько минут. Наконец генерал тихо спросил: