– Смотри, чтобы этого в кадре не было! А вообще, скажу не для печати – не люблю ездить за границу, возвращаешься, и – трудно жить.
– Продолжайте, Николай Федорович, очень интересно! – лакейским тоном выпалил Кодацкий, не отрываясь от видоискателя.
– Заседания городского совета там проходят так, – продолжал Лещев. – Большой зал с высоченным потолком. Места для публики и прессы. На сцене полукруглый стол. За столом – мэр и члены городского совета, городской менеджер, городской прокурор. Результаты голосования фиксируются на табло. Обстановка в целом деловая, но каждый пытается сострить, вызвать смех.
– Пусть бы они попробовали у вас посмеяться, – незлобиво вставила Анна.
– Я, если хочешь знать, очень ценю юмор, – без обиды отозвался Лещев. – Но ведь там меру знают, не злоупотребляют. А нашим только дай волю, посмейся с ними – на голову сядут.
– Как там с преступностью борются? – спросила Ланцева.
– В муниципальной полиции города 370 человек. Почти в три раза больше, чем у нас. Плюс к этому родители патрулируют улицы и районы на своих машинах.
Царьков подхватил эту мысль:
– Может, нам тоже организовать родительские патрули? Предприниматели могли бы купить пару «Жигулей».
– Надо подумать, – отозвался мэр.
Ланцева посматривала на шашлык. Куски мяса на шампуре слишком большие. К этому трудно привыкнуть. Как и к шашлыку из свинины, а не из баранины. Вообще, все здесь не такое, как в Таджикистане: небо, воздух, дома, люди. И она для местных тоже не такая. Как бы даже не совсем русская.
– Леня, я отсюда вижу: уже подрумянился, пора, – сказала она Царькову.
Откусила кусочек шашлыка. М-м, когда свининка жирненькая, оказывается, вкусно.
– То-то же!
Царьков сиял. Ему хотелось, чтобы за столом было весело. Он зачем-то припомнил, что у человека и свиньи сходный состав крови, одинаковое пищеварение. И даже свойства кожи очень схожи: свинья тоже может загорать.
Анна вернулась к разговору:
– Николай Федорович, а на кой вам мэрство? Неблагодарная это работа. Шли бы в бизнес.
Лещев перестал жевать мясо, отложил шампур:
– Память о себе хочу оставить, Аннушка. Чтобы люди и через десять и через двадцать лет говорили: вот сквер. Вот фонтан. Вот торговый центр. Вот рынок. И все это сделано при Лещеве. А еще хочу, чтобы как можно больше горожан помнили, что лично каждому сделал что-то хорошее. Правда, у добрых дел есть один существенный недостаток – они быстро забываются. – Мэр поднял бокал и сделал скорбное лицо. – Одного только не хотелось бы. Чтобы говорили: вот, мол, во времена Лещева банды пацанов терроризировали город. Давайте за то, чтобы больше ничего не случилось.