Вернулся к циркулярке. Рука снова обрела твердость. На этот раз глазомер не подвел. Доска получилась идеально ровной. Он снова в норме. Вот и хорошо. Но все равно что-то мешало. Он хотел о чем-то спросить Булыкина и забыл. Ах, да. Хотел спросить, как он мог со своими ментами приехать в банк? Откуда они узнали про налет? Кто-то позвонил?
Он задавал себе этот вопрос все семь лет. А когда представилась такая возможность, забыл.
Анна попросила у Нуркенова лагерное дело Радаева. Пошли в спецчасть. За первые три года – два выговора и две отсидки в штрафном изоляторе. За последние четыре года – ни одного замечания.
Нуркенов неожиданно заявил: будь его воля, он бы, не задумываясь, выпустил Радаева.
– А чего вы удивляетесь? Каждый приличный тюремщик хочет выпустить хотя бы одного приличного зэка.
– Вы считаете, что Радаев не вернется? – спросила Анна. – Что ж не освободите, если вам видней? Право такое у вас есть. Обратились бы с ходатайством о помиловании. За чем дело стало?
Пошли к начальнику колонии. Тот внимательно оглядел Ланцеву.
– Он вам кто?
В таких случаях Ланцева была циничной:
– Знаете, добродетель выгодна. Книгу напишу.
Объяснила ситуацию в городе. Сказала про идею полковника Шокина. Кто уведет табун от пропасти?
Радаев – единственная кандидатура.
Начальник скупо улыбнулся:
– Погодите, а сам-то он согласен?
– Согласится, – обтекаемо, чтобы не врать, ответила Анна.
– Поддержим, если с аналогичным ходатайством выступит администрация области, – сказал начальник колонии. – Но прежде я бы вам советовал еще раз встретиться с Радаевым. Нельзя так с бухты-барахты. Присмотритесь к нему.
– Хорошо, – согласилась Анна, удивляясь тонкости тюремщиков.
На обратном пути в Поволжск Булыкин размышлял, зачем ей это нужно. Внезапно вспыхнувшая симпатия? Нет, похоже, идея пришла Ланцевой в голову до приезда в колонию. Она с этой идеей ехала. Но она же реальная баба. Неужели не понимает, что один в поле не воин? Может, действительно создает ситуацию, чтобы потом ее описать?
Как ни старался Никита, не мог придумать ни одного позитивного объяснения. Вздохнул: «Благородства не хватает».
Анна размышляла о том же самом. «Куда меня тащит? Зачем мне это нужно?» И отвечала самой себе: «Это можно сделать. Администрация колонии – за. Сапрыгина и Лещева уговорю. А если можно сделать доброе дело, почему не сделать? Нет, лучше сформулировать так: если можно сделать, я должна сделать! Но прежде, тут начальник колонии прав, прежде надо еще раз встретиться с Радаевым».
– Никита, ты сейчас наверняка думаешь, зачем ей это надо, так? – сказала Анна. – А ведь это надо не только мне, но и тебе. Настоящий убийца остался на свободе. Он же, наверное, и организатор налета. Разве тебе не интересно узнать, кто он? Гуляет себе и радуется жизни, а невиновный парень сидит.