Это была полная неожиданность. Плачущая Воскобойникова — картина представлялась невероятной. Я испугалась очень, подумала — у нее в семье что-то ужасное произошло. Прибежала. Она такая жалкая была.
Всегда причесанная, умытая, как с плаката «Будь готов!». А тут — даже ростом уменьшилась. Потом я уже сообразила, что она всегда пряменькая ходит, как на сцене. Здесь же горе переживалось без зрителей.
— Что случилось, солнышко? — спросила я.
— Ничего, — ответила она, тщетно пытаясь кулачками вытереть слезы.
Я взяла ее, как маленькую, на руки — при моей комплекции это было несложно, да и молодая была. Прижала к груди.
— Успокойся, Катюшка, — сказала я. — Сейчас во всем разберемся. — Мне уже было ясно, что проблема скорее духовная, чем материальная.
Она сначала попыталась вырваться из моих рук, а потом вдруг уткнулась мне в грудь и выплакалась с облегчением.
Я не стала тащить ее из зала. Устроились здесь же, на скамейке.
— Ну, рассказывай.
И она после короткого раздумья рассказала, что ожидала стать первой на районной олимпиаде, а стала второй.
— Не страшно, — сказала я. — На городскую едут все три призера.
Впрочем, мы обе понимали, что дело отнюдь не в олимпиаде. Это просто повод, спусковой крючок. Причина гораздо глубже и неприятнее.
— Со мной никто не дружит, — проговорила она тихо.
— Ну, ты скажешь, — не согласилась я. — Да за тобой полкласса табуном бегает. И плюс еще — из параллельных.
— Мальчишки — да, — шмыгнув носом, согласилась Катюха. — А девочки меня не любят.
— И при этом все хотят с тобой дружить.
— Вроде хотят, но мне кажется, они рады любой моей неприятности.
— Все не так страшно, — вздохнула я. Похоже, мне предстояло обсудить пусть с умным, но еще ребенком совершенно недетскую тему. — И потом, разве не ты заводила во всех классных делах?
— Они меня не любят, — повторила Катя, снова всхлипнув. — Они не настоящие подруги. Подруги должны радоваться, если у меня что-то получается.
— А ты всегда рада успехам соперниц? — осторожно спросила я. — Ну, на своих легкоатлетических соревнованиях, например. Или на танцевальных.
— Но там же спорт, — возразила девочка. — Сами говорите — соревнования.
— Катенька, милая, — улыбнулась я. — Вся наша жизнь — это соревнование.
— И папа мне так же говорит, — еще больше расстроилась она.
— Боюсь, что мы с твоим папой вкладываем в это понятие немножко разный смысл, — мягко сказала я, не отпуская от себя притихшую девочку.
— В чем — разный?
— Папа ведь всегда хочет, чтоб ты была первой?
Это стандартная болезнь всех пап, родивших вместо мальчика девочку. Но об этом я не стала говорить.