— Ты что, в самом деле вела какие-то записи?
— Да, с того момента, как ввязалась в предложенную тобой работу. Конечно же, не из соображений «страховки». Просто путешествие с Чаком и «подглядывающим» Солом показалась мне забавным.
— Ты упоминаешь там все эти дела, связанные с «фирмой»? Имена, планы?
— Разумеется. Все, что я слышала от тебя, а это совсем немного. Начав записывать происходящее со мной, я постепенно вошла во вкус и «Записки мадемуазель Д. Д.» превратились в описание бесшабашных, но, в общем-то, вполне невинных похождений. А после встречи с господином Артемьевым мои листки и вовсе стали похожи на дневники гимназистки эпохи Австро-Венгрии.
Соломон выглядел растеряно, он явно чего-то опасался.
— Пойми, Дикси, все это достаточно серьезно. Все мы — члены «фирмы», давали подписку о неразглашении творческих замыслов и всего происходящего в стенах Лаборатории… Если твои бумаги попадут в руки наших ребят, боюсь, Соломон Барсак — человек конченный.
— Ты что-то совсем стал запуганный. — Я примирительно погладила его по жесткошерстному загривку. Кудрявая поросль спускалась от затылка за ворот рубахи, и я знала, что на спине Сола «шерсти» значительно больше, чем на его темени. Сейчас он был похож на большую грустную обезьяну. — Клянусь, что спрячу бумажки далеко-далеко и никогда о них не вспомню, если, конечно, мне не станут грозить твои «фирмачи»… Честное слово, Сол, я не смогу навредить тебе ни за какие миллионы. Тем более, что владелица Вальдбрунна не будет нуждаться в деньгах.
Он с мольбой посмотрел на меня и, кажется, был готов пасть на колени. И я удержала скользящее вниз движение. Сол схватил мои руки и стал покрывать их поцелуями.
— Ты хорошая, добрая, честная девочка! Я верю, Дикси не сможет загубить старика Соломона. Одинокого, больного старика… Доверься мне, поезжай в Москву, а я постараюсь все тихонько уладить. Придумаю что-нибудь, запудрю им мозги…
— А потом окажется, что волнующее паломничество ко гробам предков заснято на пленку… Гнусность какая! — Меня передернуло от этой мысли. — Любовь на пляже не смущает моей добродетели, да снимайте, сколько хотите! Но Майкл у могилы прадеда в компании французской «сестрички»- бывшей порнозвезды — это зрелище не для кинозала.
— Успокойся, детка. Поезжай спокойно в Москву и выполняй свой родственный долг. Уж в эту дыру за тобой точно никто не поедет. — Сол улыбнулся одними губами и заговорщицки подмигнул мне.
Я обняла его на прощание, а затем, оставшись одна, хорошенько спрятала пухленькую тетрадку с кустиком весенних крокусов на обложке.