И из-за землянок вынырнула грузовая машина и покатила по дороге вдоль телефонных столбов.
«Не в Жаксы-Тау ли?» — подумал Луговой.
Ему стало досадно, что он промешкал и опоздал к машине. Машина отошла от вагончика. И в ней сидят пассажиры, сошедшие с поезда.
Опираясь на кабину, лицом вперед стоит девушка. Встречный ветер треплет ее косынку. Наверное, в Жаксы-Тау...
Луговой взял за спину универсал, в руки чемодан и сверток с постелью — традиционный багаж полевика — и направился к вагончику.
Дежурный по станции выслушал его удивленно.
— Конечно, в Жаксы-Тау! Но где вы задержались?
Луговой сказал, что он впервые в степи и... Словом, ему нужно как-то добраться до базы экспедиции.
— Ну что же, — сочувственно проговорил дежурный. — Попробуем попросить Сисекенова. Сегодня он на верблюде, но, может быть, возьмет вас. Пойдемте.
Завернули за угол землянки и увидели старика казаха, запрягающего в телегу верблюда. Уговаривать его пришлось долго. Стоял на своем: не положено ему возить пассажиров! Да и взять некуда: в телеге мешки с почтой, посылки... Наконец, сдался. Сверкнул коричневыми белками в сторону Лугового и махнул рукой:
— Клади багаж, товарищ...
Скоро тронулись. Луговой сидел на ящике с универсалом и возвышался над телегой, как памятник. Даже самому смешно стало. Старик сидел впереди, подвернув под себя ноги. Он дергал вожжами, взмахивал кнутом, но верблюд вышагивал важно и грациозно, как генерал на параде.
Потеряв надежду, что верблюд побежит, Луговой спросил:
— Долго проедем, отец?
— Зачем долго! Чай пить дома будем...
Луговой взглянул на часы: семь скоро. О каком чае говорил старик, о вечернем, что ли, Луговой не знал, но переспросить не решался. Чтобы не молчать, спросил:
— Вы всегда за почтой на верблюде ездите?
— Зачем всегда? Машина на ремонт встал... Ну что ж! На верблюд тоже не плоха, а? Хорошо-о! Закурим, товарищ?
— Я не курю, отец, — ответил Луговой, сожалея, что не взял на всякий случай пачку папирос.
— Не куришь? Может быть, и водку не пьешь?
— И водку не пью.
— И девчат не любишь? А?.. Что молчишь? Не любишь?.. Зачем тогда жить, товарищ?.. Или любишь? Может быть, уже есть невеста?.. Не Меденцева ли?..
— Вы ее знаете?
— Ох-хо! Я всех знаю. Меденцева самый красивый девчат у вас. Вот и назвал. И угадал. Так?.. Только ты не застанешь ее в поселке. Давно уехала.
— Куда?
— В совхоз. Там жить будет, там работать будет... Вот так! Просила меня: будут письма — пересылать... А писем не было.
Разговор оборвался. Старик начал возиться с кисетом, что-то шептал про себя, будто уже продолжал разговор сам с собою. Потом затянулся, закрыл глаза. И закаменел. Верблюд пошел еще тише и еще важнее, теперь он будто плыл, и по горизонту совсем недалеко тоже что-то плыло, серое, похожее на воду.