Меденцева улыбнулась. Она не знала, как подумать о том, что услышала: хорошо это или плохо. Но она привыкла верить всему, что делал Дубков, как хорошему и необходимому, потому что совхоз числился в передовых.
— Ну, оставим эту тему. От Кузина нет известий?
Меденцева сделала легкий отрицательный жест рукой.
— И не надо. Твоему Кузину, кажется, скоро хвоста наломают. Что там назревает в экспедиции! Мамбетов все носится по отрядам, берет объяснения.
— Чаю хочешь? — спросила Меденцева, чтоб отвести неприятный разговор.
— Попозже, — сказал он и схватил Меденцеву за руку, чтобы она не ушла. — Ведь я не видел тебя два дня!
— И уезжаешь.
— Да, да! Не хотел тебе говорить, но... у меня от тебя нет секретов. На этом пленуме, возможно, решится вопрос о переводе меня на новую работу.
— Как же ты оставишь совхоз? — спросила Меденцева, хотя ей хотелось узнать вовсе не это.
— Ты лучше спроси: куда? — сказал за нее Дубков. — В облисполком! Понимаешь?
— Это лучше или...
Дубков ее перебил:
— А как ты думаешь?.. Меня рекомендуют председателем.
— Право, я не знаю. Я привыкла видеть тебя в совхозе.
— Ты не довольна?
— Ты разговариваешь со мной так, как будто я... твоя жена.
— Разве это плохо? Я ведь люблю тебя. Ты знаешь.
— Да, ты говоришь об этом часто.
— Тебе не нравится?
— Ты никогда не спросишь...
— Я не хочу спрашивать, — перебил ее Дубков. — Потому что знаю, что ты еще думаешь о Луговом. Ну что же, это пройдет. Не так давно мне казалось, что, похоронив жену, никогда и ни за что не полюблю, что всю заботу перенесу на Светлану. А жизнь корректирует чувства, клятвы... Потому что мы, Ниночка, люди. Я... не могу без тебя. Понимаешь, не могу!..
Перед рассветом в окно постучали. Первой проснулась Меденцева, толкнула в плечо Дубкова:
— Дима!
Он торопливо оделся. Умылся на кухне, наверное разбудив тетю Пашу. Меденцева поморщилась, как от боли. Да, конечно. Они говорят там. Когда Дубков вошел, Меденцева спросила, чтобы не молчать:
— Как же без завтрака?
Привычным жестом он вскинул руку, взглянул на часы.
— Перехвачу в машине. Ты не вставай.
Она следила за каждым его движением, оценивала про себя каждый его жест, будто он уже был ее мужем. И вдруг представила на его месте Лугового. Представила и зажмурилась: воспоминание о нем закружило голову...
Опять в окно постучали, и брызнули светом фары автомашины.
— Пора, — со вздохом проговорил Дубков и подошел к кровати.
Наклонившись над Меденцевой, спросил:
— Не удерешь без меня?
— Удеру, — вдруг вырвалось у нее.
— Я тебе удеру...
Дубков схватил ее голову, стал целовать...