— Мерил, открой, я знаю, что ты здесь!
Звук его голоса придал ей сил. Одним резким движением она распахнула дверь.
Она жадно впилась взглядом в его лицо, она хотела услышать слова прощения, почувствовать крепкое объятие этих родных сильных рук.
Но Риз молчал.
— Привет, Мерил, ты прекрасно выглядишь, — наконец заговорил он. Голос переполнял тяжелый сарказм.
Что-то не так, сообразила Мерил. Он смотрел на нее, как удав на кролика.
— Риз, — пробормотала она, но тут же осеклась, с ужасом наблюдая, как он, угрожающе сощурившись, медленно сокращает расстояние между ними.
Приблизившись к ней вплотную, он неожиданно дернул вверх подол ее платья и мрачно уставился на округлый живот, вполне недвусмысленно свидетельствующий о ее положении.
У него был такой страшный взгляд, что Мерил всерьез испугалась за себя и ребенка. Вдруг догадка молнией пронеслась в ее голове. Одеревеневшими губами она пробормотала:
— Кто тебе сказал?
— Черт возьми! — прогремел он в ответ. — Это все, что ты можешь сказать? Как ты могла проделать со мной такое?!
В его голосе было столько ненависти, что она отступила от него на шаг.
Мерил от страха еле держалась на ногах.
— Я… как раз собиралась рассказать…
— Когда?
— Скоро, — прошептала Мерил, борясь с подступающими рыданиями. — Завтра… Или, как только я бы собралась с духом. Ты должен мне поверить.
С этими словами слезы хлынули из ее глаз. Она умоляюще смотрела на него, надеясь на понимание.
— Как бы мне хотелось верить, — горько бросил Риз.
— Не надо меня ненавидеть, Риз, — прошептала она.
— Мерил!
Столько любви было в этом восклицании, что она неожиданно захотела немедленно поделиться с ним своими страхами, сию же секунду сказать всю правду.
— Я боялась, — выдохнула она.
— Но почему?!
— Понимаешь, раньше я думала, что не могу иметь детей. Мой муж так и не простил мне того, что я оказалась бездетной. Поэтому, зная, как сильно ты хочешь ребенка, я не хотела заставлять тебя страдать и боялась… Боялась, что рано или поздно любовь умрет, и ты возненавидишь меня…
Рыдания душили ее.
— Когда выяснилось, что я беременна, мне опять стало страшно — теперь из-за того, что тебе нужна не столько я, сколько ребенок.
Риз шагнул к ней и крепко прижал к себе, он гладил ее по голове, вытирал слезы, струившиеся по щекам…
— Мерил, Мерил, — простонал он, — как ты могла, так обо мне думать? Я люблю тебя больше жизни. Тебя, пойми ты, наконец! Ребенок ничего не мог изменить в моей любви.
— Я тоже люблю тебя, — она зарылась головой в его ладони и всхлипывала, — прости меня, прости…
— Тсс… — Он приложил палец к ее губам. — Хватит слез, достаточно извинений.