— У нее сегодня прекрасный голос, — сказала Прескотт в конце второго акта. — Никогда не слышала лучше.
Голос, лишь голос, всегда один голос… только о нем все и думали. А как же женщина, обладающая этим восхитительным голосом? Никого не волновало, добрая она или злая, расстроена или, наоборот, счастлива. Нину воспринимали как необходимый довесок из плоти и крови к великому Голосу. Неудивительно, что Варони казалась порой странной и бесчеловечной. Именно такой видели ее остальные.
— Добрый вечер, Аликс. Скажи, я попал в немилость?
Вздрогнув, девушка несмело взглянула на Барри. Мужчина улыбался, хотя было заметно, что он взволнован. Прескотт отошла поприветствовать пару знакомых, и удобный момент для беседы настал.
— Нет, что ты. — Аликс улыбнулась в ответ, хотя внутри вся словно сжалась в комок. — С чего ты взял?
— Не знаю. Моя совесть, кажется, чиста, — с воодушевлением изрек Барри. — Но мне показалось, что ты холодно смотрела на меня во время первого акта и игнорировала во время второго. Давай признавайся, что хотела меня спровоцировать.
— Не глупи. Ты слишком много внимания уделяешь незначительным деталям.
Мужчина уселся рядом на свободное место.
— Ты не права. По твоему взгляду я всегда могу судить… Аликс, ты меня слушаешь?
— Да? — Аликс как бы нехотя оторвала взгляд от балкона. В ней вдруг проснулись способности актрисы. — Прости, я прослушала, — пробормотала она, подражая тону и ленивой улыбке матери. — Как думаешь, кто вон та женщина на балконе, вся увешанная бриллиантами? Эта толстуха похожа на новогоднюю елку.
Судя по вытянувшемуся лицу Барри, шутка удалась.
— Аликс… это вовсе на тебя не похоже, — медленно произнес он. — И ты совсем не слушала, что я говорил?
— Можешь повторить еще разок, я не возражаю.
— Аликс! — Барри был настолько смущен и растерян, что девушке захотелось вдруг обнять его и объяснить, что все в порядке. — Я совершенно перестал понимать тебя.
— Чушь! Тебя волнует, что прекрасный деревенский цветок вдруг растерял всю свою загадочность? — едко произнесла девушка.
К обоюдному облегчению, вернулась Прескотт, и Барри пришлось встать. Он перекинулся с секретаршей парой слов о премьере и собрался было уходить, но в последний момент обернулся и спросил:
— Аликс, ты не согласишься поужинать со мной после представления?
— Как хочешь. — Она попыталась изобразить равнодушие.
— Я хочу.
По его плотно сжатым губам Аликс поняла, что Барри с трудом сдерживается.
Подошел к концу третий акт. С любопытством рассматривая девушку, Прескотт поинтересовалась:
— Ты идешь ужинать с Барри?