Филипп передал помятый, забрызганный кровью щит оруженосцу, вскочил на коня и присоединился к Пармениону. Военачальник с тревогой не отрывал глаз от Священного отряда, который наступал шагом, непреклонно, ощетинившись железными остриями и, очевидно, ничуть не тронутый происходящим.
В центре первый батальон македонян, наступавший вверх по склону, уже достиг первого перепада высот, и когда один отряд фиванской пехоты устремился туда, чтобы закрыть брешь, педзетеры опустили копья и выставили их стеной перед собой — что само по себе действовало на противника устрашающе, еще до вступления с ним в физический контакт, — а потом двинулись вперед, следуя за громовым ритмом огромного барабана.
Сзади косым строем подошли другие, опустив сариссы трех передних рядов, в то время как в задних рядах воины продолжали держать свои вверх и те колыхались в такт размеренному шагу, как колосья на ветру. Грозное бряцанье оружием, которое воины издавали в тяжелом марше, достигло ушей наступавших с другой стороны врагов, как тревожное знамение, как голос смерти.
— Пора, — приказал царь своему стратегу, и Парменион трижды сверкнул блестящим щитом, подавая сигнал Александру, чтобы тот ввел в бой стремительную конницу.
Сжав в руке копье, царевич громко крикнул:
— Тремя волнами, воины! — А потом еще громче: — Фобос каи Деймос! — и пятками ударил по бокам Букефала.
Жеребец пустился в галоп через поле, черный, как подземная фурия, неся своего всадника в ослепительных доспехах, с высоким, колышущимся на ветру гребнем на шлеме.
Всадники «Острия» сплоченно держались позади, и кони, возбужденные ржанием и фырканьем Букефала, скакали, подгоняемые всадниками под пронзительный звук труб.
Священный отряд сомкнул ряды, и воины уперли древки копий в землю, грозно выставив наконечники навстречу цели, но турма Александра, приблизившись на расстояние броска, выпустила тучу дротиков и устремилась прочь; вскоре последовала вторая волна, потом третья, а потом опять первая. Многие фиванцы были вынуждены опустить щиты, утыканные вражескими дротиками, и потому остались неприкрытыми. Тогда Александр построил «Острие» к атаке, сам встал во главе и повел его прямо на вражеские ряды, направив Букефала в самую гущу Священного отряда. Он разил врагов сначала копьем, а потом, отбросив щит, мечом.
Рядом появился Гефестион — он поднял щит, чтобы защитить царевича.
Все воины Священного отряда, что еще оставались в строю, быстро перестраивались, как тело, на котором мгновенно зарубцовываются раны, и восстанавливали сплошную стену щитов, отвечая ударом на удар с неистощимой энергией, с безграничным упорством и отвагой.