Несмотря на то что Симона восприняла слова Блю как не более чем дружеский комплимент, они были ей приятны, точно так же как вкусный ужин, уютный полумрак гостиной, тихая музыка… Возражать против этих слов означало бы сейчас нарушить гармонию этого вечера. Симона улыбнулась, не чуть заметно, как обычно, а — впервые за все время общения с Блю — широко и ощутила в своей груди приятное, блаженное тепло.
— Прошу вас, не надо. — Она хотела сказать это сильным, решительным голосом, но у нее получился лишь едва слышный шепот.
Блю кивнул. Симона заметила, что он на секунду закрыл глаза.
— Вы правы, — произнес он. — Я не должен так говорить. Мне полагается делать свою работу и не лезть не в свои дела. Я не ошибся?
Симона кивнула. Разумеется, Блю был абсолютно прав…
Он медленно поднялся со своего места, подошел вплотную к Симоне и пристально посмотрел на нее. Выглядел он сердитым.
— Тогда почему же я это делаю? Почему я все время пытаюсь вывести вас из себя? Впрочем, мы оба это знаем — потому, что вы притягиваете меня, я хочу вас, хотя, казалось, более неподходящих друг другу людей нет во всем мире.
Симона набрала в легкие воздуха, пытаясь сохранить в себе хотя бы малую толику здравого ума.
— И в этом вы тоже правы, — прошептала она, словно стараясь скрыть от него свое согласие.
— Вы, кажется, соединили в себе все то, чего я не люблю в женщинах, — властная, помешанная на карьере… и слишком богатая, это вас портит.
Где-то в глубине души Симоне даже нравилось, что она вызывает у Блю такие чувства.
— По-моему, богатство никого не может испортить, — намеренно вызывающе произнесла она.
— Кроме того, у вас такой язык, что вас не переспоришь. На каждое «да» у вас найдется десять «нет».
Симона вскочила на ноги.
— Я вовсе не такая! Вы ничего не знаете обо мне! Откуда вам знать, какой у меня язык?
Симона снова получила возможность поразиться тому, как молниеносно менялось настроение этого загадочного человека: теперь он лукаво улыбался.
— Да, я не знаю, какой у вас язык, — произнес он, не отрывая взгляда от ее губ. — Но это легко проверить.
Симона смотрела на него широко распахнутыми глазами, и Блю представилось на мгновение, что она обнимает его взглядом. Их разделяли три фута — слишком много и слишком мало…
Блю подошел к Симоне и притянул ее к себе. Ему казалось, что он сойдет с ума, если не поцелует эту женщину — и прямо сейчас. Он взял ее ладони и положил себе на плечи. При этом, пристально глядя в глаза Симоне, старался прочесть в них хотя бы тень желания, но видел лишь растерянность. Однако так или иначе, она не вырывалась.