— Забудь о кофе, — произнес он. — Иди сюда.
Он притянул ее к себе, но в этот момент его «оружие», давно уже бывшее на взводе, «выстрелило» гораздо раньше, чем он сам того ожидал.
— Может быть, лучше кофе? — улыбнулась она.
— Давай кофе, — смущаясь, пробормотал он.
Блю задумчиво смотрел на Симону, попивавшую из своей чашки маленькими глоточками. Теперешняя мисс Дукет, как казалось ему, не имела ничего общего с той женщиной, которая грозилась выбросить его в океан всего несколько дней назад. Впрочем, Блю и сам, пожалуй, сильно изменился за это время…
— Чем сегодня займемся? — произнесла Симона. — Я уже успела перенести все встречи, что были назначены на сегодня, на понедельник…
— Не знаю… У тебя есть какие-нибудь идеи?
— Знаешь что? Давай, пожалуй, покатаемся на метро по Лондону! Я никогда не была в лондонском метро! Надену-ка я брюки… и что-нибудь без каблуков — ходить нам сегодня придется много. А когда вернемся…
Он ждал, глядя на нее.
— А когда вернемся, я хочу заниматься с тобой любовью хоть всю ночь, а завтра утром проснуться в твоих объятиях…
Блю улыбнулся, но затем вдруг посерьезнел, подумав о том, что никогда не ожидал, что любовь к кому-то может оказаться для него такой важной. Он не мог себе представить, что Бог — или кто там наверху заправляет всем этим — подарит ему такую женщину, как Симона…
Во всем этом была одна проблема. Симона, несомненно, дама капризная, из тех, у кого, как говорится, семь пятниц на неделе. С такой ему будет непросто… И главное — как заставить ее не ограничивать то, что сейчас между ними происходит, всего лишь уже прошедшей субботой и наступающим воскресеньем?
Симона прервала его размышления.
— Как тебе мой план? — спросила она. Сейчас она гораздо больше была похожа на деревенскую девочку, чем на президента международной корпорации.
— Идет. Еще, пожалуй, одну чашечку кофе, душ — я и полностью в твоем распоряжении.
— Блю, — Симона рассеянно потерла подбородок, — я должна кое-что сказать… насчет прошлой ночи…
— М-м-м? — заинтересованно пробормотал он.
— Это было великолепно. Ты был великолепен. Я понимаю, что это слишком слабое слово, но любое слово здесь будет неподходящим… Я знаю, мы не должны были уезжать от Хэллама… но я ни о чем не жалею. — Она закрыла глаза. — Да что я говорю, — мне никогда не было так хорошо…
Он притянул ее к себе, и она склонила голову ему на плечо. Он погладил ее волосы.
— Мне тоже, тигренок, — прошептал он.
Драйзер принял их куртки с величайшей аккуратностью, словно они были из тончайшего шелка. Симона сбросила туфли и посмотрела на часы. Девятый час. Блю, должно быть, умирает с голоду… Они слонялись по Лондону с двенадцати часов и, кажется, нигде даже не перекусили…