Им было не до этого.
— Я попрошу приготовить вам ужин? — произнес Драйзер подчеркнуто вежливо.
— Да, пожа… — Симона вдруг остановилась. — Как ваше имя, Драйзер?
— Харолд, мисс.
— Вы не возражаете, если я вас буду так называть?
Лицо Драйзера, обычно почти всегда каменное, расцвело улыбкой.
— Почту за честь, мисс.
Блю подошел к Симоне и обнял ее за талию. Она продолжала:
— Харолд, если это не затруднит Мэри, пожалуйста, легкий ужин, только, — она подмигнула Блю, — без салата.
— Хорошо, мисс, — ответил тот, собираясь удалиться.
— Одну минутку, Харолд! — остановил его Блю. Он наклонился к Симоне и прошептал ей в ухо: — Зачем беспокоить Мэри? Мы и сами справимся…
— Боюсь, я не справлюсь… — призналась Симона. Она даже не знала как следует, где именно находится кухня.
— Нет проблем, — быстро произнес Блю. — Я уже успел досконально изучить весьма щедрое содержимое холодильника Мэри.
Харолд стоял, вытянувшись в струнку и ожидая дальнейших распоряжений. Если он и был удивлен всем происходящим, то это никак не отражалось на его лице.
— Хорошо, — кивнула наконец Симона. — Не стоит беспокоить Мэри, Харолд. Мы с Блю… мистером Блюделлом и сами справимся.
— Как вам угодно, мисс. — Драйзер, кивнув, удалился. Симона рассеянно смотрела ему вслед, лихорадочно вспоминая, какая же из шести дверей в коридоре ведет на кухню.
— Сюда, — рассмеявшись, указал ей Блю.
Через несколько мгновений они уже были в просторной, обставленной по последней моде кухне. В то время как Симона рассеянно оглядывалась по сторонам, чувствуя себя чужой в собственном доме, Блю уверенно направился к холодильнику. Симона тщетно пыталась вспомнить, когда — и, главное, зачем — она приобрела этот огромный, едва ли не на сто предметов, набор всевозможных кастрюль и сковородок, сверкавших, как серебряные.
— Садись, — приказал ей Блю, кивнув на один из табуретов.
Симона послушно села, глядя, как он поспешно извлекает из холодильника сыр, помидоры, чеснок, спагетти, оливковое масло… Он деловито засучил рукава и вымыл руки.
— Тебе чем-нибудь помочь? — Симона чувствовала себя неловко оттого, что пребывала в полной растерянности там, где для большинства женщин — родная стихия.
— Нет, спасибо. — Блю налил обоим вина. — Справлюсь. В конце концов, один кубрик не так уж сильно отличается от другого. Единственное, что от тебя требуется, — протестуй, если я поставлю на стол что-нибудь, что тебе не понравится.
Симона не возражала. Потягивая вино, она смотрела, как руки Блю — казалось, одинаково умелые во всем — быстрыми, уверенными движениями орудовали ножами, вилками и еще какими-то инструментами, назначение которых было ей непонятно.