— Похоже, ты здесь как дома! — произнесла она, не скрывая восхищения. — Когда это ты успел освоиться?
Он кинул на нее быстрый взгляд и снова начал колдовать над ужином.
— На прошлой неделе, — произнес он, нарезая помидоры. — Мы с Мэри уже успели стать закадычными друзьями!
— Значит, ты проводил все это время в обществе Мэри? — Симона предпочла бы, чтобы он проводил время в ее обществе. — И ужинал здесь, на кухне?
Он улыбнулся:
— Поскольку занятия любовью мой контракт в себя не включал, мне приходилось избегать твоего общества. Я просто боялся, что начну гоняться за тобой вокруг стола. — Он смахнул нарезанные помидоры в кастрюлю. — Но теперь, наверное, Мэри будет здесь скучать без меня…
Он подошел к ней и обнял за талию. Она с недоумением задала себе вопрос, зачем они мотались целый день по городу, глазея на лондонский Тауэр и на сокровища британской короны, вместо того чтобы заниматься гораздо более приятными вещами…
Блю поцеловал ее. От губ его слегка пахло вином.
— Ты когда-нибудь занималась любовью на кухонном столе? — лукаво подмигнул он ей.
Симона помотала головой.
— А хочешь?
— А мы можем и сделать это, и поужинать?
— Нет, если будем делать это так, как я хочу.
— А это как?
— Долго и медленно… очень медленно. — Он снова поцеловал ее, и в этот момент зазвонил таймер. — Черт побери, спагетти!
— Что ж, — усмехнулась она, — видно, не судьба…
— Пожалуй, ты права, — произнес он, накрывая на стол. — Думаю нам лучше подкрепиться — силы еще понадобятся.
Он хотел было уже сесть за стол, но почему-то отступил на шаг, пристально глядя на нее.
— Послушай, Симона, — начал он, — я должен тебе кое-что сказать… Не знаю, как для тебя, а для меня то, что между нами происходит, важно, очень важно. Так что подумай, стоит ли продолжать дальше или, может быть, лучше сразу… — Он замолчал, ожидая ответа.
Симона не знала, как ответить ему. Она вдруг почувствовала волну черного, слепого ужаса, поднимавшегося в ней, и в бессилии опустила глаза.
Она не знала, чего ей ждать от будущего, осознавала лишь то, чего ей хочется сейчас: чувствовать горячее дыхание Блю, тепло его тела, заниматься с ним любовью — до умопомрачения, пока не останется ни одной мысли, никаких сомнений…
По поводу Блю у нее не было опасений — она знала, чувствовала, что вполне может ему доверять… Но «продолжать дальше», как выразился он, означало бы совершенно изменить свою прежнюю, уже ставшую привычной жизнь. К тому же это наверняка породило бы новый серьезный конфликт с Джозефиной. И еще: а вдруг все кончится так же, как тогда, с Харпером… Вопрос Блю был, по сути, целым клубком вопросов, сложных и запутанных, о которых ей совершенно не хотелось думать в эту минуту, когда все было так хорошо…