Ноа усмехнулся.
— Да так. Ничего особенного. Полно мусорных корзин и кафе, в которых подают густую похлебку из рыбы и овощей.
Виктория рассмеялась.
— Мне не терпится попробовать эту вкуснятину. Хотя на самом деле я мечтаю поехать в Германию. — Она кивнула, когда он удивленно поднял бровь. — Когда я была маленькой, у меня была очаровательная музыкальная игрушка в виде стеклянного шара. Повернешь его — и на декорации начинает падать снег. Мама подарила его мне на Рождество. Наверно, потому, что я постоянно просила ее рассказать мне сказку про принцессу, живущую на краю света.
— А мне больше нравились истории про драконов и рыцарей.
Виктория снова рассмеялась. Удивительно, как легко ее рассмешить. Казалось, простая болтовня доставляет ей удовольствие. Странно то, что и сам Ноа получал удовольствие от разговора с ней.
— Мне нравился этот глупый снежный шар, потому что в центре него находился замок, а внизу было написано, что дизайн основывался на настоящем замке, который находится в Германии. В Гейдельберге или что-то в этом роде. С тех пор я всегда мечтала поехать туда. — Нежная улыбка снова озарила ее лицо. — Я и до сих пор мечтаю.
— Мне тоже еще ни разу не приходилось бывать за пределами Штатов. Хотя я изъездил вдоль и поперек почти всю страну. Я видел самое лучшее в людях и самое худшее в них, роскошные виллы и утопающие в нищете трущобы.
— Тебе нравилось путешествовать?
Он вспомнил момент, когда впервые отправился в путь. Тогда он был подростком, убегающим из родного дома в надежде отыскать ответы на мучившие его вопросы.
— Сначала это было захватывающе, но потом мало-помалу мне опостылело слоняться по городам. Потом работа заставила меня пустить корни в Провиденсе. Я всегда считал, что если проведу на работе еще пару часов, то спасу еще одного ребенка, направлю его жизнь в нужное русло.
— Получается, что ты тоже отказался от личной жизни ради людей, о которых заботился.
Виктория не просто положила дощечку через пропасть, разделявшую их, она возводила прочный мост, который трудно разрушить. Ноа не на шутку испугался.
— Но я бросил работу. — Он считал необходимым напомнить Виктории, что он вовсе не святой. По крайней мере после того как подвел Роберта.
Ноа встал и направился к раковине, используя грязную посуду в качестве предлога, чтобы закончить разговор.
Но Виктория, не обидевшись на это, последовала за ним и положила теплую ладонь ему на плечо. Боже, это прикосновение действовало на него как бальзам на открытию рану.
— Что случилось? — тихо спросила она.
— Ничего, — резко сказал Ноа.