— Бен-Гурион! — кричал Салах. — Прекратить эти глупости, Бен-Гурион!
…Да, Штокс героизмом никак не отличался. Вообще-то его выбрали только из-за хорошего почерка и способности к слепому послушанию.
— Выключить немедленно… я очень прошу… ну в самом деле… — закричал председатель, но никакой реакции не последовало. Ужасная музыка продолжала портить всем настроение.
Штокс понял, что честь его семьи и будущее его детей поставлены на карту, и поэтому продолжал более энергично:
— Если не прекратится это безобразие, я обращусь в муниципалитет!..
Напряжение росло. Вдруг звуки музыки усилились, дверь распахнулась и на пороге квартиры первого этажа появилась статная фигура доктора Биренбойма, государственный отдел туризма.
— Кто тот невежда, — изрек доктор Биренбойм проникновенно, — для которого Седьмая симфония Бетховена — это
Молчание. Тяжкое молчание.
Имя Бетховена заполнило пространство, проникнув в нас до мозга костей.
Штокс дрожал всем телом. Я отступил на несколько шагов, дабы продемонстрировать, что я с ним не заодно. Прекрасная музыка царила в наступившем молчании.
— Значит, для господина Штокса Седьмая симфония — это безобразие? — Доктор Биренбойм решил завершить свою победу. — Поздравляю, господин Штокс!
С этими словами он вернулся к своему приемнику походкой, выражающей полное презрение к окружающим. Его поведение свидетельствовало о полном и несомненном интеллектуальном превосходстве. Штокс остался на арене, он был разбит наголову.
— Я был так рассержен, — шепотом оправдывался он, — что даже не обратил внимания, что это Бетховен.
— Тихо, — ополчились на него, — музыки не слышно!
Горе побежденному! Штокс весь сжался, а мы предались прослушиванию торжественной музыки величайшего гения всех времен. Мы растянулись в креслах и были увлечены прекраснейшими мелодиями до наступления приятного головокружения. Я возвел глаза к звездам, и меня объял священный трепет: Бетховен. Такие чувства я испытывал в эти минуты.
Однако наискосок от нас Салах и его жена Этрога все время шептались.
— Что это? — спрашивала Этрога. — Что это?
— Кто, кто? — спрашивал Салах.
— Этот. Господин Бейт Ховен.
— Не знаю. Я с ним не знаком.
— Наверно, он из правительства, — объясняла Этрога, — я как все его боятся.
— Бен-Гурион, — бормотал Салах в некотором раздумье, — Бен-Гурион…
— Господи! Так чего же ты орал, несчастный!
— Все орали.
— Им можно. А ты — Салах, твои документы не в порядке. Ты забыл, что случилось с беднягой Селимом, когда он нагло вел себя в учреждении?
Салах испугался.
— Хорошо, — закричал он тут же, громко, чтобы все слышали, — замечательная музыка, ну просто счастье всей жизни…