Мгновение они стояли неподвижно. Я лишила их дара речи. Потом Змей начал раздавать отрывистые приказы. Паук нежно погладил головку малыша и предложил нести его вместо меня.
— Спасибо, — поблагодарила я. — Но он устал, испуган, а ко мне он привык. Может, попозже.
Мне казалось, что я еще могу ехать верхом. Но когда двое осторожно подняли Брана, а Выдра протянул руку, чтобы помочь мне встать, у меня подогнулись колени и закружилась голова, а перед глазами заплясали цветные звезды. Тут они заспорили о том, кому везти нас с сыном в седле перед собой, пока не вмешался Змей, явно оставшийся за главного, и не назначил на эту роль Паука. Паук заулыбался, поднял нас на свою крупную лошадь и легко вспрыгнул в седло позади нас.
Путешествие вышло долгое и мучительное. Мы дважды останавливались в уединенных местах меж больших валунов. Отдохнув, поев и получив достаточно внимания, Джонни снова успокоился, словно наше смертельно опасное приключение казалось ему всего лишь незначительным изменением его обыденной жизни. «Настоящий сын своего отца», — подумала я с легкой горечью и вспомнила сказание о Кухулинне и Конлае. Мне еще предстоит сделать так, чтобы наше собственное сказание пошло по иному пути.
Бран ехал позади Выдры, привязанный к его спине, как когда-то Эван-кузнец. Когда мы останавливались, я заставляла их прислонять его к дереву, просила наполнить водой кружку и пыталась его напоить. Я чуть не плакала, смотря на его беспомощность. И прекрасно понимала, что сказал бы он сам, если бы себя увидел. «От этого человека больше не будет пользы» — вот что он сказал бы! Я глядела, как жестокоглазый Змей осторожно отирает запекшуюся кровь с глубокой раны на его голове, как грубый Выдра накрывает его теплым плащом, и молча молилась Дианехту, великому целителю Туатта Де: «Дай мне сил, чтобы сделать это. Пошли мне умения. Я не могу потерять его. Я его не потеряю».
Альбатрос не мог сам ехать верхом. Он сидел перед высоким, молчаливым мужчиной по кличке Волк на огромной, тихой черной кобыле. Во время одной из остановок я осмотрела его руки. Без своей лекарской сумки, без нужных трав, мазей и инструментов, без чистых бинтов и достаточного количества времени сделать я могла немного. Но я тихонько рассказала Змею, что мне понадобится, когда мы доберемся до места назначения, и он ответил, что все необходимое, так или иначе, будет доставлено. Я почла за лучшее не интересоваться, что именно он имел в виду.
Альбатрос потерял три пальца на одной руке и два на другой. Ему должным образом прижигали раны, и все равно, у меня сердце холодело от мысли, что это дело рук Эамона, того самого Эамона, за которого я когда-то могла выйти замуж. И неважно, кто именно резал, лично он, или кто-то другой. Именно в его голове родилась идея столь жестокого наказания.