По-видимому, если и было среди партизан какое-то революционное начальство, оно не доверяло казакам.
Полковник Горецкий внимательно выслушал казаков, поговорил еще кое с кем из ялтинской контрразведки и отбыл в Севастополь.
В город приехали поздно ночью. Полковник в центре отпустил машину и направился не к себе домой, а совсем в другую сторону.
На пустыре, уже поросшем по весеннему времени травой, покрывшей кучи битого кирпича, обгорелые бревна и всякую дрянь, притулились несколько дровяных сараев. От крайнего отделилась невысокая коренастая фигура и приблизилась к подходившему полковнику. Горецкий узнал Саенко.
— Ну что?
— Тут он, — зашептал Саенко, — поел, да воды я ему два ведра принес, чтобы хоть как-нибудь грязь смыть.
— Посторожи, Саенко, пока мы с ним побеседуем. — И полковник скрылся в сарае.
— Уж как-нибудь и сам бы сообразил! — не по уставу прошептал ему вслед Саенко.
Человек вскинул голову на скрип открываемой двери, и полковник увидел лицо, до самых глаз заросшее неопрятной бородой.
— Ну и вид у вас! — поразился Горецкий.
— А вы что думали, — у нас там парикмахерская под каждым кустом? — недовольно ответил человек из леса. — Да и так, знаете ли, надежнее, никто случайно не узнает.
Человек был одним из агентов, которых полковник Горецкий по устоявшейся привычке рассовывал по разным местам, как заядлый курильщик рассовывает по всяким укромным местам папиросы — на случай экстренной нужды. В этот раз агент пришел от партизан, потому что Горецкий, да и командование были в последнее время обеспокоены усиливающимся партизанским движением. Кроме того, у Горецкого был еще свой собственный интерес — он хотел подробнее узнать что-нибудь о товарище Макаре. По последним сведениям тот ушел к зеленым, дальше след его терялся.
— Рассказывайте все, что знаете, пока я не буду задавать вопросы, — сказал Горецкий.
— О, у нас в лесах и горах большие перемены! — усмехнулся его собеседник. — Некоторые мелкие отряды объединились. Например, наш, под командованием Сергея Захарченко, слился с тавельским отрядом, им командовал некий Бабахан.
— Знаю такого, — кивнул Горецкий.
— Товарищ Бабахан имеет связь с областным крымским комитетом партии, с самим товарищем Мокроусовым. Связь эта хоть и нерегулярная, но имеется, и осуществление ее держится в большой тайне. Областной комитет партии решил, что в городах временно невозможно вести продуктивную подпольную работу, потому что народ ненадежен…
— А скорее всего, потому что врангелевская контрразведка все же как-то делает свое дело, — вставил Горецкий.