То есть известно, что он прибыл на место, но вот что с ним произошло дальше — никто не знает. Я, товарищи, далек от мысли, что он оказался предателем и скрылся с камнями. Думаю, что он попался в руки контрразведки. Так или иначе, но мы остались без оружия, а без оружия, сами понимаете, ни о каком вооруженном восстании не может быть и речи. И тогда мы переходим к запасному варианту нашего плана.
— А я давно говорил, — поднялся со своего места Салов, — есть у меня верный человек, может помочь.
— Кто такой? — оживился Борщевский.
Он прямо подался вперед и не заметил, как блеснули недовольством маленькие глазки товарища Макара. Впрочем, он быстро опустил их, так что перехватить его взгляд успела только Антонина, потому что смотрела на него, не отрываясь.
Салов неодобрительно покосился на Борщевского и продолжал:
— Сотрудник артшколы прапорщик Василий Губарь. Имеет возможность раздобыть документы, по которым нам выдадут на артиллерийском складе оружие и боеприпасы.
Сам он из поповского сословия, но нашему делу сочувствует. Проводил я с ним беседу и, в принципе, предварительную договоренность имею, — для придания веса своим словам Салов употреблял солидные обороты речи.
— А как вы с ним познакомились? — расспрашивал настырный Борщевский.
— Как-как, — помрачнел Салов, — известно как. Барышня одна меня с ним познакомила…
— Что за барышня, как зовут? — не отставал Борщевский.
— Слушай, может, тебе еще и адресочек дать барышни этой? — рассвирепел Салов. — Барышню Лелей зовут и, между прочим, человек она мне непосторонний, жена вроде. А этот Василий — ее брат двоюродный.
— А раньше вы с ним не встречались? — продолжал Борщевский, ничуть не смущаясь. — Все же это как-то… ну, настораживает, что ли… Значит, как только вы упомянули при жене, что хотелось бы найти человека, который имеет связь с артиллерийскими складами, у нее сразу же обнаруживается сочувствующий нашему делу двоюродный брат, который готов помочь… Я правильно излагаю?
— Ну и что здесь такого странного? — вступил матрос Кипяченко. — В городе много сочувствующих коммунистам.
— Тут еще вот какой вопрос, — смущенно как-то заговорил Салов. — Помочь-то он поможет, но вот следует ему за это заплатить… «Колокольчиками» возьмет. Три тысячи рублей.
— Какой же это сочувствующий, ежели он за помощь денег просит? — недовольно высказался рабочий Семен Крюков.
Но Борщевский, услышав про деньги, совершенно успокоился и перестал задавать провокационные вопросы Салову. Зато товарищ Макар, до этого молчаливо куривший, пошевелился и откашлялся, чем привлек к себе общее внимание.