— Не преувеличивайте, — поморщился Горецкий, — мы арестуем и этот комитет, и следующий… У Змея Горыныча все силы и все время будет уходить только на отращивание голов, и он не сможет причинить никакого зла. Они только и делают, что создают новые комитеты, а к тому времени, как соберутся поднять мятеж, — мы их снова арестовываем.
— Прежде, помнится, вы решали более значительные задачи, — не удержался Борис от колкости.
— Сейчас от русской земли остался только этот клочок — Крым, и защита его стала для всех нас делом чести и долга. — Голос Горецкого зазвенел, казалось, что он говорит перед целой армией, и Борис невольно проникся его чувством, как незадолго до того подпал под магию личности генерала Слащова.
Полковник продолжал:
— Для защиты Крыма положение в тылу играет огромную роль, и мы должны сделать все от нас зависящее, чтобы не допустить возникновения пятой колонны.
— Воля ваша, господин полковник, занимайтесь своей тайной войной, а я всеми этими играми сыт по горло. Пойду с отрядом на фронт, там все проще и честнее: враг — вот он, впереди, по ту сторону перешейков, вокруг — свои, никаких предателей, никаких провокаторов… Надоело!
— Что ж… — Горецкий снова надел пенсне, и лицо сделалось мягким и задумчивым. — Не могу вас неволить, голубчик. Честно признаться, очень хотелось бы, чтобы мы с вами, как прежде, работали вместе — помнится, это у нас неплохо получалось, но что уж тут поделаешь… Одно только обидно — вы прежде сталкивались с этим матросом, Кипяченко… или как его там зовут, Защипа? Ну, не важно. Ваше прежнее знакомство очень могло быть полезно. Морячок много может знать, а судя по тому, что мне о нем известно, он — крепкий орешек, разговорить его будет непросто… тут бы вы пришлись очень кстати. Психология, знаете ли, — тонкая наука. Вся держится на таких нюансах…
Борис дал себе слово Горецкого не слушать и на его предложения не соглашаться, но тут он вспомнил депо, полное арестованных, ожидающих расстрела, и Защипу, по-хозяйски распоряжающегося жизнью и смертью «буржуазного элемента»… Ему захотелось посмотреть этому палачу в глаза. А может быть, полковник Горецкий просто-напросто обладал свойством магнетического воздействия на Бориса, и спорить с ним был бесполезно? Так или иначе, Ордынцев, сам удивляясь своим словам, сказал:
— Ладно, Аркадий Петрович, постараюсь помочь вам с Защипой. Но он ведь еще на свободе?
— Это вопрос одного-двух дней, — Горецкий явно повеселел, — подождите немного, голубчик. С командованием я договорюсь, отправитесь на фронт чуть позже, если не измените своих намерений, а пока поработаем вместе.