— Будем знакомы? — открыто улыбнулся товарищ Макар и протянул руку, которую первым пожал великан, причем подпольщик едва удержался, чтобы не вскрикнуть, до того сильно было пожатие.
Следом и маленький партизан протянул руку, и тут уж пришел его черед морщиться, потому что товарища Макара тоже Бог силой не обидел. Вошла хозяйка, неся огромную сковородку с жареной на сале картошкой. Ломти сала аппетитно скворчали, но лицо у хозяйки было каменным. Он шваркнула сковородку прямо на непокрытый стол и вышла, брезгливо сморщившись. Товарищ Макар очень ее понимал: в горнице, до этого чисто выметенной, с веселенькими ситцевыми занавесочками на окнах, стоял теперь стойкий дух прелых портянок, нестиранного белья и немытого мужского тела. А ведь, судя по всему, гости собирались еще здесь ночевать.
Хозяин переглянулся с товарищем Макаром и вынес из сеней бутылку с самогоном. Гости оживились и потянули носом воздух. Через полчаса все были довольны и счастливы, никакой неловкости за столом не просматривалось.
— Ну что, ребята, — поощрительно заговорил хозяин, — порасскажите-ка нам про свое партизанское житье-бытье.
— Ну что, — охотно начал маленький, которого звали Левка, — вот недавно экспроприацию провели с атаманом, с Сергеем нашим.
Товарищ Макар отметил про себя, что командира партизан бойцы назвали атаманом, а не командиром и не товарищем Сергеем, но вслух ничего не сказал до поры.
— В имении одном, возле деревни Ай-Тодор. Там помещик живет, Айвазян. Так мы, значит, нарядились белыми офицерами, а двоих — вот его, — он ткнул пальцем в длинного, — и еще там одного нарядили голодранцами и идем себе.
— Это Серега придумал, — подхватил великан и заулыбался. — Он мне еще по дороге по уху съездил, чтобы уж по-взаправдешнему все было.
— Значит, идем через деревню, хотели пристава тамошнего расстрелять, да только татары его отстояли, говорят, человек невредный. Приходим в экономию, в имение то есть, показываем на тех двоих и говорим, что, мол, поймали тут по соседству. И что они, мол, показали на допросе, что здесь, в имении, помогают партизанам деньгами и продовольствием и что самый главный партизан Сергей Захарченко у них просто свой человек. Ну, помещик, ясное дело от страха бледнеет, жена его — без памяти на пол грохается, а Серега и говорит мне, что, мол, проводите, господин поручик, обыск. Я поручиком нарядился, а он — штабс-капитаном.
«Как же они по запаху-то не поняли, что это партизаны, а не белые?» — подумал товарищ Макар.
— Короче, провели мы обыск и нашли там у них прокламации, которые сами же и положили. Значит, все деньги и ценности забрали, а еще продукты и шубы енотовые да лисьи.