- Извините, хозяйка, обозналась, но я к вам на днях зайду! - и горной козочкой выскочила со двора.
Сивка бодро потряхивая притороченными сумками, вел меня, с трудом тащившую корзинку, на постоялый двор к своему старому знакомому. Там он собирался нас сдать в надежные руки, а сам сбегать к градоправителю и узнать план мероприятия на завтра.
Пока мы шли в местную избу-едальню и по совместительству нумера, я, наконец-то, спокойно смогла рассмотреть город. Создавалось впечатление, что я попала в старинный европейский городок. Все улицы были чистенькими, в воздухе витали ароматы свежего хлеба и чего-то, по запаху напоминающее шоколад, дома сияли свежей краской и вымытыми окошками, кругом росли деревья и цвели цветы. Все прохожие были аккуратно одетыми, с улыбающимися лицами - и это не смотря на длящуюся уже прорву лет войну. Одним словом, идиллия, но мне до чесотки в носу хотелось понюхать выхлопных газов, вляпаться ногой в собачью какашку, ободрать носки туфлей о брошенную бутылку, чтобы в автобусе мне кто-нибудь наступил на ногу и отматерил, короче меня со страшной силой потянуло на Родину. Наверное, я действительно по-настоящему люблю свою родину, ненавидя при этом свое государство, ведь не даром стоит мне оказаться за границей, как через несколько дней я начинаю считать дни до возращения. Сидящий в глубине меня патриотизм молча высказал мне свое одобрение, а Сивка наконец-то сообщил, что мы прибыли. Представший перед нами Хилтон местного образца напомнил мне о первых частных гостиницах в Крыму.
- Да, это не пять звезд, - тоном колхозника первых раз попавшего в Турцию, но строящего из себя утомленного деньгами олигарха, презрительно протянул высунувший на мгновение свой нос из корзины Сосискин.
- Ну, и как называется этот салун в виде притона? - удручено спросила я, и взялась за ручку двери.
- "Спотыкач", - отпихивая меня от двери, проинформировал Сивка.
- А почему "Спотыкач"? - растерялась я. - Тут что, хозяин гном, а фирменный напиток самогон?
- Нет, - нетерпеливо зацокал копытцами Сивка. - "Спотыкач" потому что тут порожек высокий и все спотыкаются, а самогон у нас эльфы гонят, - и оттеснив меня боком, первый протиснулся в дверь.
Через секунду мое упавшее тело констатировало, что автор названия этой чертовой дыры совершенно с ним не промахнулся. При падении я выпустила из рук корзинку, и немногочисленные сидящие в зале могли разглядеть во всей красе матами поливающего меня от души, Сосискина. Наконец, он замолчал, и воцарилась МХАТовская пауза. Все, включая даже какую-то рыбку в пузатой склянке, пялились на нас.