— Найди мне карету с возницей, — приказал Лука лодочнику.
— Хорошо, дон Лука. Мы вернемся сегодня?
— Я еще не решил. Но будьте готовы.
Вернувшись в каюту, Лука застал Кьяру уже одетой.
— Ты встала, — разочарованно протянул он. — А я хотел сам тебя разбудить.
Он хотел ее обнять, но она увернулась. Она лишь притворялась спящей, боясь, что во сне прорвется плотина тех сильных чувств, которые грозили полностью ее затопить.
— Прошу тебя, Лука, отпусти меня, как обещал.
Лука отпрянул, словно она его ударила. Может, и лучше, если она уйдет, подумал он. Не безумие ли это — удерживать женщину, которая способна с такой легкостью причинить ему боль? Но без нее — и Лука это знал — он не сможет жить.
— Я думал, что немного тебя провожу.
— Нет, Лука, не надо.
Сердце отчаянно билось у нее в груди. Беги, сказала она себе. Беги. Сейчас он тебя не остановит. Он обещал. Но она застыла словно пригвожденная к месту.
— Кьяра, — услышала она тихий голос. — Посмотри мне в глаза и скажи, что ничего не чувствуешь. Что мы просто утолили физический голод. Если ты это скажешь, клянусь Богом, я отпущу тебя.
Этого она сказать не может. А надо бы. Если она останется, то приговорит себя к тому, чтобы повторить судьбу матери.
Она подняла на него глаза. Он молча смотрел на нее, но она услышала его слова так же явственно, будто он их произнес. Глухой, протяжный стон неожиданно вырвался из ее груди. Закрыв руками уши, она упала на колени и низко опустила голову.
Ее стон, похожий на стон раненого зверя, словно кинжалом пронзил сердце Луки. Он опустился рядом с нею, отвел ее руки и прошептал как можно нежнее:
— Ты уже слышала слова моего сердца. Если ты посмотришь мне в глаза, я произнесу их вслух.
Я пропала, подумала Кьяра. Хотя ничего еще не было сказано, она уже все слышала. Страх не отступил, но радость была сильнее. Она снова посмотрела на Луку и встретилась с ним взглядом.
Когда их карета въехала во двор, жена фермера, кормившая цыплят, высыпала корм из передника на землю и всплеснула руками.
— Синьорина! — воскликнула она. — А мы уже стали беспокоиться.
— Что-нибудь с Донатой? — Кьяра выпрыгнула из кареты и схватила хозяйку за руку.
— Нет, у нее все хорошо. — Но потом тень промелькнула в глазах женщины. — Но она все еще не проронила ни слова.
— А она здорова?
— Да, да, — закивала фермерша, украдкой взглянув на стоявшего поодаль Луку. — У вас, вижу, тоже все хорошо.
— Где она?
— В доме. Сидит у окна. И так часами. Пойдемте.
Доната действительно сидела у небольшого оконца, выходившего в поле.
Кьяра подошла к сестре и, опустившись на колени, осторожно взяла ее за руку, боясь напугать.