– И даже больше, – повторил я.
Она, как показалось, так и лежит, распластанная, как лягушка, в той же позе, в какой я ее оставил. На лице изумление, но когда я пошевелился и начал подниматься, вздрогнула и распахнула изумительные громадные озера синих глазищ, ясных и чистых, хотя и слегка заспанных.
– Что, – пропищала она испуганно, – уже утро?
– Увы, – ответил я. – Ночь коротка.
Она попробовала пошевелиться, скривилась, даже ойкнула.
– Ну ты и зверь… Что ты со мной делал?.. Больно-то как…
– А что ты со мной делала, – сказал я загадочно и с мечтательным выражением.
Она ахнула:
– Я?.. Да я лежала тихая, как мышечка!.. А сейчас, как лягушка, на которую лось копытом…
– Я еще тот лось, – похвалился я. – Если хочешь, жрать подадут в постель.
Она начала подниматься, охая, как старушка, и хватаясь за спину.
– Зачем тебе надо, чтобы меня такой увидели?
– А похвастать? – удивился я. – Сразу всем разнесут, что у меня в постели побывала такая необыкновенная красотка!
Она довольно заулыбалась, уже с достаточной легкостью сползла на пол, критически осмотрела себя в огромном зеркале, словно превращение невинной девушки в женщину тут же отразится заметными изменениями.
– Так вот ты, гад, какой, – сказала она задумчиво, – бедная Гелионтэль…
– Ну знаешь ли, – сказал я чуть обидчиво, – мы же с ней не сами по себе, а для дела! Исполняем долг по древнему и, как я понимаю, священному закону! Да и вообще… Что тебе Гелионтэль? Я ж тебе еще вчера долбил, что с Гелионтэль я – ее муж, конт Астральмэль, а здесь с тобой я – Ричард Длинные Руки!
Она вздрогнула, брезгливо отодвинулась от меня, но не от зеркала.
– Какой ужас! Я что, спала с человеком?
– И еще храпела, – сказал я обвиняюще. – Ладно-ладно, не дерись, похрапывала. Изредка. Мило так это. И задней ногой полягивала малость…
– Это потому, – сказала она, – что ты ее придушил, а я пыталась освободиться от твоей жестокой тирании! Люди – тираны, теперь я в этом убедилась. И душители свобод. И вообще вы хитрые!.. Как сумел меня заманить и обесчестить – ума не приложу. Наверное, колдовством?
Она все еще придирчиво рассматривала свое отражение, поворачивалась так и эдак, у эльфов зеркал нет, вчера так жутко стеснялась, что даже уши прятала, а теперь вот очень деловито старается рассмотреть, хорошо ли торчат сзади ее такие безукоризненные булочки, что и сейчас бы ухватил зубами.
Я кивнул:
– Да, колдовством. Вполне годится для оправдания перед родителями, если вдруг что заметят.
Ее глаза зажглись любопытством пополам со страхом.
– А что, это может быть заметно?