И дело ведь не только в их неверии в наши идеалы. Ученые могут быть источниками и непроизвольной утечки секретной информации.
Они ведь как малые дети, думал Шутов. Самомнения и тщеславия — хоть отбавляй. Доверчивые — сверх всякой меры. Да еще весьма насмешливо и скептически относятся к многочисленным защитно-профилактическим мероприятиям. Недооценивают значение его, Шутова, службы.
А ведь перед ним поставлена задача: не только обеспечить физическую защиту плутониевой зоны, но и надежно сохранить все государственные секреты, связанные с ней. Поэтому свои люди среди ученых всегда нужны. Не Стельмахович, так кто-то другой.
В памяти мелькнула фамилия: Ширяева…
Ширяева Ольга Константиновна. Член Союза архитекторов СССР. Проектировала санаторий имени Ломоносова в Геленджике. Институт стоматологии в Москве. Статья 58-1, антисоветская пропаганда. Да, да, он хорошо помнит.
Работала на отделке помещений объектов «А» и «Б», раскрашивала коттеджи в научном поселке.
Внешне привлекательная. Интеллигентная. Коммуникабельная. Пользуется расположением научного руководства. Особенно близка к главному теоретику. Дважды приглашалась во время работы и участвовала (0,2 часа и 0,5 часа) в неофициальных дружеских беседах с учеными в коттедже Главного научного руководителя. Подозрительных инициатив с ее стороны не зафиксировано. Беседы на общие темы.
До освобождения — полгода.
Павел Анатольевич встал из-за стола и прошелся вдоль кабинета, от окна до портретов Дзержинского и Берия. Его богатый опыт работы с осведомителями среди украинских националистов и творческой интеллигенции в 20-х годах подсказывал ему, что Ширяева могла бы стать прекрасным внештатным работником. Весьма ценным.
Содержание ее в лагере малоэффективно. Практически бесполезно. А на свободе она могла бы быть очень даже полезной. Надо взяться за ее разработку.
И Шутов тут же сел писать рапорт-ходатайство о досрочном освобождении заключенной Ширяевой O.K.
Первый разговор с намеченным «объектом» всегда вызывал в душе Павла Анатольевича предчувствие раскованной душевности и теплоты. Он весь преображался и подтягивался. Забывал о своей тяжелой и ответственной работе. Превращался в обыкновенного, чуткого и доброго человека.
Ширяеву Шутов видел только на фотографии в деле. Там у нее была растрепанная прическа, испуганные глаза. Качество фотографии неважное. Нос полуразмыт. Однако по справке из личного дела, Ширяева в свои тридцать семь лет имела довольно привлекательную внешность. Что же, посмотрим. В действительности она оказалась почти красавицей.