— Подойдите поближе, может, я еще успею открыть вам один секрет, речь идет о жизни и смерти… Не пугайтесь. Они думали, что я умер. Я весь изранен, и взору моему уже мерещатся потусторонние дали. Вы тоже ранены? Ну мне-то, во всяком случае, бояться больше нечего. Я хочу, чтобы вы знали, чтобы весь мир узнал… Подождите, не уходите…
Обернувшись, я увидела человека с окровавленными коленями и позеленевшим лицом. То был не призрак. То был умирающий, собравший последние силы, чтобы открыть мне свой секрет. Я приблизилась к нему.
— Все, кого вы здесь видите, были бедными людьми, нищими, бездомными, больными. Вы находитесь в зале, где раньше во время ярмарок продавали скот. И вот однажды был отдан приказ очистить город: какой-то важный господин, конечно иностранец, собирался заглянуть на наши улицы. Мы были грязным и неприглядным ликом страны. Следовало стереть всякое воспоминание о нас, изгнать всю эту бедноту, заставить ее испариться, пусть хоть на время, всего на несколько дней, пока длится визит чужестранца. Приказ был исполнен. Облава за облавой. И вот нас собрали здесь, а потом забыли. Начисто. Да, нас забыли. А мы передрались между собой. Я — последний оставшийся в живых, тот, кому надлежало исчезнуть, ибо свидетельство мое ужасно. Передайте эти слова. Расскажите всем, что вы здесь видели. Это вовсе не кошмар, мы никакие не призраки. Мы — люди, превратившиеся в отбросы и навеки забытые. Никто ни разу не востребовал нас. Вы — первый человек, который вошел в этот ангар…
Возможно, я заблудилась. Острая боль привела меня сюда. Однако я не спала и своими глазами видела это. Все так и было. Случилось это зимой. Люди в городе до сих пор говорят об этом. Их тела обнаружили в тот день, когда открыли ярмарочный зал, собираясь готовить новую выставку. Страх оказался сильнее боли. Страх и отвращение. Я ощупывала свое тело. Даже кости и те болели. Долгое время я не решалась мочиться. Я знала, что будет очень больно. Низ живота у меня распух. Потом, затаив дыхание, я все-таки решилась помочиться. Пот лил с меня градом. Голос умирающего проник мне в самую душу и смешался с моим собственным голосом, так что их трудно было различить. Я уже не слышала умирающего, а повторяла про себя то, что он доверил мне. Вещь странная, но такое слияние умерило мои собственные страдания.
Прошли еще две ночи, меня лихорадило, боль и страх не давали мне покоя.
Меня изувечили из мести. Но каким образом пришла в голову моим сестрам эта варварская мысль? Позже я узнала, что пытка, которую мне довелось пережить, весьма распространенная операция, к ней часто прибегают в Черной Африке, в некоторых районах Египта и Судана. Смысл ее в том, чтобы искоренить у юных девушек, пробуждающихся к жизни, всякое желание и возможность испытывать наслаждение. Узнала я также и то, что ни ислам и никакая другая религия никогда не потворствовали подобному изуверству.