Этого было достаточно для того, чтобы отправить еретика и иконоборца такого калибра в лагерь красных. К концу войны Веблен выбрал свою сторону баррикады и свои знамёна.
В 1920 году журнал «Political Science Quarterly» обратился к нему с просьбой прокомментировать новую библию либералов — бестселлер Кейнса о мирной конференции.
Едва ли кто-нибудь заметил, что этот комментарий капитана Веблена был подлинным шедевром вылепленной им политической экономии.
Отбросив формальности, Веблен буквально стёр в порошок трактат Кейнса in toto. «Широкая популярность книги. — писал Веблен, — является в действительности коммерческим эхом превалирующего отношения мыслящих людей к тому же диапазону проблем. Отношения людей, привыкших принимать политические документы по их номинальной стой-мости… Кейнс воспринимает договор как… окончательное установление, а не как стратегический исходный пункт дальнейшего политического торга и продолжения войны~ (139).
Совершенно непростительно, утверждал Веблен. для такого занимавшего столь высокое положение специалиста, как Кейнс, оказаться гак явно неспособным распознать до очевидности ясную природу жалкой пантомимы, разыгранной в Версале. Прикрываясь «ширмой дипломатического пустословия государственные мужи возвели весьма расчётливо сконструированное здание, упоминания об опорных точках которого Кейнс, превыше всего стремившийся, подобно другим уважаемым публицистам, отразить «банальное отношение мыслящих граждан», довольно успешно избегает.
Главный аргумент, который Веблен теперь готов представить, состоит из трёх утверждений: (1) тезиса, (2) предсказания и (3) заключительного рассуждения.
1. Тезис Веблена. «Центральным и основополагающим содержанием Договора является не записанная в нём статья, согласно которой правительства западных держав объединяются ради одной цели — подавления и удушения Советской России… Можно сказать, что это та главная канва, на которой был затем написан текст договора» (140). Веблен разрывает своё временное интеллектуальное перемирие с западным истеблишментом и возвращается к неизменной своей оппозиции капиталистической олигархии, решив на этот раз драться до конца. Всё ещё находясь в это время на гребне своего романтического отношения к большевизму, он вновь заявляет, что коммунистическая Россия является угрозой праздной частной собственности, то есть опасным противником, в чьи намерения входит уничтожение непропорционально высоких рент, основанных на частной собственности и финансах. Следовательно, продолжал Веблен, только скорое и полное уничтожение большевизма может гарантировать мирную жизнь деловым (плутократическим) демократиям Запада.