Она была слишком прекрасна, слишком необычайна и исключительна. Когда она достигла зрелости, все мужчины в графстве были очарованы её красотой.
Чужие имели обыкновение воспринимать Уин как ледяную деву - изящную, невозмутимую и рассудочную[1]. Но чужие ничего не знали о лукавом остроумии и теплоте, которая скрывалась за её прекрасной внешностью. Чужие не видели, как Уин обучает Поппи кадрили до тех пор, пока обе с хохотом не валятся на пол. Или как она охотится вместе с Беатрикс за лягушками с передником, полным прыгающих амфибий. Или как смешно читает роман Диккенса - на разные голоса и интонации, до тех пор пока вся семья не начинает покатываться со смеху от её мастерства.
Кев любил ее. Не той любовью, о которой пишут романисты и поэты. Ничего столь банального. Его любовь к ней была так велика, что простиралась за пределы земли, небес или ада. Каждое мгновение, проведённое без неё, было мучением; каждое мгновение с нею было единственным миром, который он когда-либо знал. Каждое прикосновение её руки оставляло отпечаток, который терзал его душу. Но он прежде убил бы себя, чем признался бы в этом кому-нибудь. Правда была похоронена глубоко в его сердце.
Кев не знал, была ли его любовь к Уин взаимной. Всё, что он знал - это что он не хотел её любви.
- Вот, - сказала Уин однажды, после того, как они, побродив по сухим лугам, устроились на отдых в их любимом месте. - Ты почти делаешь это.
- Почти делаю что? - спросил Кев лениво.
Они полулежали недалеко от рощицы, граничащей с зимним ручьем, в летние месяцы полностью высыхающим. Луг изобиловал фиолетовыми колокольчиками-рапунцель и белым лабазником - последний наполнял теплый, тяжелый воздух запахом миндаля.
- Улыбаешься, - она приподнялась на локтях рядом с ним, её пальцы легко коснулись его губ. Кев перестал дышать.
С соседнего дерева, взмахнув упругими крыльями, взлетела щеврица, исполнила длинную трель и спустилась обратно.
Сосредоточившись на своей задаче, Уин оттянула уголки рта Кева вверх и попыталась удержать их в таком положении.
Взволнованный и изумлённый, Кев приглушённо рассмеялся и отодвинул в сторону её руку.
- Ты должен чаще улыбаться, - сказала Уин, все ещё глядя на него. - Ты очень красив, когда улыбаешься.
Она, с её шелковистыми волосами цвета сливок и нежно-розовыми губами, была ослепительнее солнца. Казалось, поначалу её пристальный взгляд выражал лишь дружеское любопытство, но чем дольше она смотрела на него, тем яснее он понимал, что она пыталась проникнуть в его тайны.
Ему хотелось повалить её на спину и накрыть своим телом. Прошло четыре года с тех пор, как он поселился в семье Хатауэй. Теперь ему было всё труднее и труднее контролировать свои чувства к Уин.