Странно было наблюдать, как тот, кого привыкла постоянно ждать, сам кого-то ждет. Более явного доказательства ненормальности нашего союза, наверное, и не существовало. Я терзалась из-за него, который никогда не проявлял подобного беспокойства из-за меня. Заставить его тосковать по мне я не умела, да, честно говоря, и не пробовала. Слишком боялась, что проверка выявит тот простой факт, что без меня он может обходиться совершенно спокойно.
Поскольку в ту знаменательную пятницу стояла хорошая погода, мы отправились поджидать скандинава в угловое кафе. Я худо-бедно пыталась поддерживать слабую пародию на беседу, но ему не хватало мужества даже на то, чтобы притвориться, что он в ней участвует. Он не слышал ни слова из того, что я говорила, и сидел, уставившись неподвижным взором в сторону. Как влюбленная дурочка. До чего же меня бесило это его поведение, совершенно не мужское. Мне хотелось потрясти его за плечи и крикнуть: «Возьми себя в руки! Посмотри, на кого ты похож! Это смешно и отвратительно!» Но я понимала, что в этой войне у меня нет шансов на победу, а потому решила сменить стратегию. Заказала два пива и попросила, чтобы он поподробнее рассказал мне о нем.
— Думаю, ты еще никогда не встречала таких людей, как он.
— Это почему же?
— Ну, сама понимаешь.
— Не понимаю.
— Он — абсолютно свободный человек. Единственное, что его интересует в жизни, это возможность в любую минуту вскочить в самолет и улететь куда подальше. Обедать в Сан-Паоло, а завтракать в Каракасе или в Мадриде.
— А как же с твоей матерью?
— Ради нее он пытался измениться.
— Но у него не получилось?
— Очень даже получилось. Он был на все готов, лишь бы ей понравиться. Она сама не захотела меняться. Никогда этого не умела. Ни ради любви, ни ради чего другого. Ей любые перемены были как нож острый.
— Они долго были вместе?
— Да нет, не очень. Несколько лет. Я на нее жутко разозлился, когда Пер от нас ушел. Мне тогда было двенадцать. Объявил голодовку — одиннадцать дней ничего не ел. Похудел на пять кило. Мать прямо не знала, что делать. А я дал себе клятву, что крошки в рот не возьму, пока он не вернется. Но слабо оказалось. А потом, она же сама его вытурила. Так что я вполне мог помереть с голодухи.
— Ты им восхищаешься, да?
— Тебе этого не понять. Ты же богачка. А он живет одной минутой. У него ни гроша за душой, но ему на это начхать. У него вся жизнь — русская рулетка. Он может сегодня ночевать во дворце, а завтра — на лавке в парке. И никогда не знает, что его ждет через день.
Он глотнул пива — на губе осталась похожая на усы полоска пены. Я тоже отпила из бокала, но горечь, комом застывшая в горле, не отпускала. Арно изучал взглядом горизонт, нервно отстукивая ритм ногой по асфальту. Легкий ветерок ерошил его шевелюру, заставлял подрагивать волоски на обнаженной груди, и мне стоило немалого труда удержаться, чтобы не провести по ним рукой, до того мягкими и нежными они казались. Ты теряешь его, Эжени. Посмотри, как он уже от тебя далек.