-Не надо.- Его голос был резким от гнева, напряжения и... чего-то еще... чего-то очень похожего на восхищение.
Алина прижалась к нему сильнее, наполненная странным чувством, желая того, чему не могла найти слов. Она хотела его рот… руки… тело… хотела владеть им и принадлежать ему. Тело ее переполнилось ощущениями, нежное местечко между ног восхитительно ныло от медленного трения о его возбужденную плоть. – Я люблю тебя, - сказала она, пытаясь найти способ заставить его осознать силу ее желания. – Я буду любить тебя до конца своей жизни. Ты единственный мужчина, которого я когда-либо захочу, Маккенна, единственный.
Ее слова прервались, так как он зажал ей рот нежным поцелуем. Она застонала от удовлетворения, приветствуя нежное исследование, кончик его языка искал чувствительные местечки внутри ее рта. Он целовал ее, словно срывая тайны с ее губ, опустошая ее с исключительной нежностью. Ее руки жадно скользнули под его рубашку, затем на спину, наслаждаясь гибкостью его мышц и гладкостью его кожи. Его тело было таким жестким – сталь под слоем лепных мускулов. – Такое совершенное и крепкое, что она преклонялась перед ним.
Его язык погружался в ее рот глубже и глубже, заставляя стонать от острого, все возрастающего удовольствия. Его руки обвили ее, словно стараясь защитить, он перенес свой вес, чтобы не раздавить ее , и продолжил мучить сладкими, крадущими душу поцелуями. Его дыхание было неспокойным - слишком быстрым, как будто он пробежал несколько миль без остановки. Алина прижалась губами к его горлу и обнаружила, что сердце его неистово колотится, точь-в-точь как ее собственное. Он знал, как и она, что у каждого мгновения запретной близости есть цена, и они оба не могли ее себе позволить. Слишком возбужденный, чтобы вести себя осторожно, Маккенна потянулся к пуговицам спереди ее платья и остановился в нерешительности, снова борясь с собственной совестью.
- Продолжай, - сказала Алина неразборчиво, сердце громко стучало. Она целовала жесткую линию его подбородка, щеки, каждый миллиметр его лица, до которого смогла дотянуться. Найдя чувствительную точку сбоку его шеи, она сосредоточилась на уязвимом местечке, пока все его тело не задрожало мелкой дрожью. – Не останавливайся, - лихорадочно прошептала она. – Не останавливайся. Никто не увидит, Маккенна, пожалуйста, люби меня… люби…
Слова, казалось, сломили его волю к сопротивлению, он зарычал, и его пальцы поспешно занялись рядом пуговиц. Она не носила корсет, ничего кроме тонкой сорочки, облегающей округлые изгибы ее грудей. Расстегнув ее корсаж, Маккенна потянул сорочку вниз, открыв взгляду нежные розовые кончики сосков. Алина вглядывалась в его напряженное лицо, наслаждаясь его прищуренными от желания глазами. Он дотронулся до ее груди, подхватил ее бледную тяжесть, большой палец нежно скользил по острой вершинке, пока она не сморщилась. Он склонился над ней и обвел возбужденный сосок ленивой лаской языка. Алина задохнулась от удовольствия, мысли ее вспыхнули и сгорели дотла, когда он полностью втянул его в рот. Он продолжал безостановочно сосать и лизать, пока жар не охватил все ее члены, а местечко между ног не запульсировало со страстной настойчивостью. Прерывисто вздохнув, Маккенна прижался щекой к ее обнаженной груди.