Однажды вечером после ужина ее отец вызвал Алину в свой кабинет – раньше он никогда этого не делал. У графа никогда не было причин беседовать с ней или с ее сестрой Ливией наедине. Его сын Маркус был единственным отпрыском, которому граф когда-либо уделял внимание, но никто из сестер не завидовал старшему брату. К своему наследнику граф был особенно требователен, ища совершенства во всем, он предпочитал воспитывать кнутом, а не пряником. Но несмотря на суровое обращение, Маркус рос добрым и отзывчивым мальчиком. Алина очень надеялась, что он никогда не превратится в подобие отца, но впереди его ждали долгие годы жестокого воспитания.
К тому времени, как Алина добралась до кабинета, она почувствовала, как у нее внутри похолодело. Холод проник во все ее члены, добрался до кончиков пальцев. У нее не возникало вопроса, почему она получила этот необычный приказ от отца. Должно быть, граф как-то узнал о ее отношениях с Маккенной. Если бы это было что-нибудь еще, он бы велел матери или миссис Фэйрклоз поговорить с ней. Но тот факт, что он взял на себя труд побеседовать с ней лично, говорил о том, что причина была важной. И ее интуиция предупреждала, что грядущее столкновение будет по-настоящему ужасным. Она в отчаянии пыталась придумать, как лучше защитить Маккенну. Она сделает что угодно, пообещает что угодно, лишь бы он был в безопасности от графского гнева.
Вся в холодном поту, она добралась до отделанного темными панелями кабинета с массивным письменным столом красного дерева – здесь велись почти все дела поместья. Дверь была приоткрыта, и внутри горела лампа. Она вошла в комнату и увидела отца, который стоял у стола.
Граф не был красивым мужчиной – его черты были чересчур крупными и грубыми, словно вылеплены скульптором, который слишком торопился, чтобы сделать глубокие линии, вышедшие из-под его резца, более благородными. Если бы в графе было хоть немного теплоты, остроумия или добродушия, может быть, его черты приобрели бы некую суровую привлекательность. Но, к несчастью, он был абсолютно сухим человеком, который, несмотря на все данные ему богом преимущества, считал жизнь горьким разочарованием. Он ни в чем не находил удовольствия, и уж тем более не в семье, которая для него была не более, чем общим бременем. Единственным одобрением, которое когда-либо выказывал Алине, была неохотная гордость ее красотой, которую так часто хвалили друзья и знакомые. Что касается ее мыслей, характера, надежд и страхов - о них он ничего не знал – его не заботило нечто столь не нематериальное. Он ясно дал понять, что единственное предназначение Алины – удачно выйти замуж.