Маккенна слабо застонал и положил руки ей на плечи, пальцы его едва касались ее, словно он боялся сжать ее слишком сильно. Она ласкала вздыбленное, пульсирующее древко… вверх… большой палец слегка задел головку… затем вниз… пальцы ее неуверенно сжимались, пока его дыхание не стало со свистом вырываться сквозь стиснутые зубы. Вверх и вниз… мысль о том, чтобы ощутить его внутри себя, о том, чтобы быть пронзенной этой огромной мужской плотью, вызвала в ее чреслах волну жидкого тепла.
Маккенна опустил голову, рот его легко, словно крылья бабочки, скользнул по ее лицу. Его бережность удивила ее. Губы его спустились к уголкам ее рта, чуть задержались, затем исследовали ее подбородок, пока его язык не дотронулся до мягкой мочки уха. Алина слепо потянулась своим ртом к его губам, желая ощутить его поцелуй сполна. И он медленно дал ей это, мучительно неторопливо захватывая в плен ее губы, заставив ее стонать, когда он, наконец, полностью прижался своим ртом к ее губам. Без сил повиснув на нем, Алина открылась проникновению его языка. Он мягко пробовал ее на вкус, лаская атласную поверхность ее рта с искусным мастерством, лишая ее способности думать. Дыхание ее стало прерывистым, все мышцы налились восхитительным томлением. Она хотела обвить его руками, ощутить его глубже в своих объятиях, пока он не погрузится в нее до конца.
Пытаясь подтянуть ее еще ближе, Маккенна наклонился над ней и подхватил под ягодицы, подняв ее на носочки. Рот его передвинулся на ее шею, затем вернулся к губам, он целовал ее снова и снова, как будто пытаясь узнать все способы, которыми их губы подходили друг другу. Его рот поймал ее губы под каким-то особенным углом, тихий стон поднимался в ее горле, и она начала извиваться от желания полнее ощутить его тело. Движение ее грудей вырвало резкий звук из его легких. Внезапно он прервал поцелуй с тихим проклятием.
Алина обхватила себя руками и молча не сводила с него глаз, зная, что он, должно быть, видит ее дрожь… так же, как она видит его собственную.
Маккенна отвернулся от нее и скрестил руки на груди, голова его опустилась, и он уставился в пол. – Столько… самоконтроля, - пробормотал он, слова едва прорывались сквозь его стиснутые зубы.
Понимание того, что он чуть не утратил самообладание – и тот факт, что он был готов это признать – вызвали в Алине необъяснимое волнение, которое никак не успокаивалось.
Казалось, им обоим потребовалась вечность, чтобы вновь овладеть собой. Наконец, Маккенна наклонился, чтобы поднять корзину и безмолвным жестом указал ей идти вперед.