Не прошло и десяти минут после моего неловкого столкновения с ней, как позади нас прогремел дублет. Две ути поднялись над тростником, и одна из них, подрыгав хвостом, камнем полетела вниз… Послышался сердитый голос девушки, которая звала собаку. А через мгновение раздался короткий испуганный возглас, за ним — вопль, пронзительный, резкий, который повторился еще раз, полный ужаса…
Молдаванин быстро развернул лодку. Он изо всех сил работал веслами, лодка жестко врезалась в камыш, его стебли шуршали и стегали нас по лицу, неохотно уступая дорогу. Мы вырвались из зарослей и понеслись на крик.
Девушка отчаянно боролась с опрокинутой лодкой. Ее длинные волосы запутались в ветках и осоке, которые для маскировки были пристроены на носу лодки. Плечи придавила огромная охапка зелени. Она накрывала ей голову, как бесформенная баранья шапка, и мешала ей видеть. Белый сеттер — виновник происшествия — с лаем барахтался рядом, царапая лодку, и бросался на хозяйку, чем только усугублял положение.
Я сбросил патронташ, куртку и прыгнул в воду. Быстро восстановил положение лодки, но волосы девушки доставили мне немало хлопот. К счастью, она умела плавать и все это время стойко держалась на воде, пока я отцеплял ветки от ее прядей. И все это могло бы сойти за досадную шутку, если б не вмешался сеттер. Этот окаянный пес, специально выдрессированный защищать хозяйку, как бешеный вцепился зубами мне в плечо. Приходилось защищаться от него на плаву. Дважды я ощутил его зубы на своих руках. Но что можно было поделать? Барышня теряла силы и вот-вот могла лишиться сознания. Молдаванин помог мне втащить ее в нашу лодку. А сеттер, воспользовавшись моментом, когда у меня обе руки были заняты, вцепился сзади мне в шею. Ненависть к этому животному обуяла меня. Я взревел не столько от боли, сколько от ярости. Мне удалось схватить его, и я начал его душить, ударяя кулаком по морде и стараясь утопить в болоте.
Эта схватка длилась, видимо, довольно долго. Молодая госпожа при этом безобразно визжала; молдаванин с трудом удерживал ее, чтобы она не прыгнула в воду; сеттер нещадно скулил и хрипел; а я все больше впадал в бешенство. Так мы боролись и бултыхались сцепившись, пока не приблизились к берегу, где вода доходила мне по грудки. Здесь собака вырвалась из моих рук и убежала. Вид у меня, судя по всему, был страшен: разодранная рубаха нараспашку, весь мокрый, окровавленный. Когда я взбирался в ее лодку, барышня недаром с ужасом глядела на меня, готовая разреветься. Мой гребец больше ее не держал, ведь ей было незачем теперь бросаться в воду. Я наладил весла второй лодки, приказал молдаванину держать курс на усадьбу и поплыл вслед за ними. Неожиданно девушка что-то проговорила.