Вступив в ивняк у омута, она остановилась и наставила уши. На темной смолистой воде сидели, сбившись в кучку, дикие утки. Они замерли посреди омута, словно черные шарики на темной, чуть поблескивающей реке.
Изредка одна из уток, покачивая головой, темной тенью отплывала в сторону и тут же медленно и лениво возвращалась на свое место.
Лиса каталась по снегу, притворяясь, что не видит их и не хочет о них ничего знать. Потом ушла с деловым видом собаки, но, зайдя за ивняк, вернулась. Поняв, что все ее уловки ни к чему не приводят, она потеряла терпение и прыгнула на ближайшую утку. Та взлетела, и вслед за ней с испуганным кряканьем снялась вся стая.
Лиса выбралась из воды и отряхнулась. Потом обтерлась о снег и, чтобы согреться, затрусила вверх по реке. Незаметно она добежала до деревни, села и стала принюхиваться.
В ложбине, среди засыпанных снегом фруктовых деревьев, чернели плетни дворов. Из труб спящих домов поднимались султаны дыма, стройные, как тополя. Кругом ни одного огонька. Было так тихо, точно деревня от века спала под этим тяжелым хмурым небом. Лишь вода в реке плескалась о берег и тускло поблескивала в темноте.
Но вот раздался крик диких гусей, и из деревни им отозвались их домашние родичи. Какой-то петух забил крыльями и прокукарекал. За ним другой, третий…
Ночь, казалось, кишела добычей. С неба слышался свист сотен крыльев. Крестообразные тени диких гусей пронеслись над деревней. Скоро их тихий гогот растаял, удаляясь к окутанным туманом горам.
Лиса забеспокоилась. То пускалась в побежку, то замирала. И наконец решительно направилась к деревне. Тенью прошмыгнула под мостками, выскочила на берег и оказалась на деревенской улице.
Снег здесь был утоптан ногами людей и скотины. Отовсюду неслись запахи дыма и навоза. Из одного двора слышалось тяжелое сопение свиньи. С хрюканьем и хрустом она перемалывала корм. Лиса сунулась под стреху. Из низкого оконца, задернутого изнутри белой занавеской, повеяло теплом. Лиса услышала храп спящих людей. Он напомнил ей рычание собак, и она в испуге отпрянула. Петушиный крик сводил ее с ума. Совсем близко она слышала гортанные звуки, похожие на зевок, которым петухи завершали свой крик.
Пройдя улицу, лиса вернулась по берегу реки и очутилась на околице. Тут путь ей преградил колючий плетень, в котором была дыра. Собачьи следы вели внутрь двора.
Она осторожно прокралась, залегла в снег за плетнем и долгое время слушала.
Перед ней был низкий мазаный хлев. За ним высилась громада веток, заготовленных на корм. Вокруг курился свежий навоз, чернела колода с забитым в нее топором. Человеческие следы вели к новому неоштукатуренному дому, на каменных ступеньках которого был оставлен фонарь.