Месяц назад его мрачное выражение лица напугало бы ее. Но теперь она знает, какой нежный и заботливый человек скрывается за королевским титулом и репутацией плейбоя, и чувствует, как сильно он страдает.
Она приподнялась. Ее грудь при этом скользнула по его груди, но ей удалось проигнорировать дрожь желания. Затем она положила ладони ему на щеки и поцеловала его в губы, вложив в эту ласку все чувства, которые испытывала к нему.
Когда она начала отстраняться, его большая теплая ладонь легла ей на затылок, и он накрыл ее губы в ответном поцелуе. Таком сладком и нежном, что из глаз потекли слезы. Другой рукой он обнял ее за бедра, словно боясь, что она уйдет.
Как будто она хочет от него уйти!
Она прижалась к нему всем телом, словно пытаясь таким образом донести до него то, что не может выразить словами.
— Тамсин? — Он провел большим пальцем по ее мокрой щеке. — Не нужно из-за меня плакать.
Слишком поздно. Она уже не принадлежит себе. Просить ее не переживать за него все равно что просить ее устроить пожар в библиотеке.
Она неистово прижалась губами к его губам, чтобы заставить его замолчать. Аларик целовал ее до тех пор, пока она не погрузилась в сладкую истому. Наконец он отстранился. Луна скрылась, но в темноте Тамсин почувствовала на себе его взгляд. Затем, вздохнув, он положил ее голову себе на грудь, и она услышала стук его сердца.
— Я должен все тебе объяснить.
— Ты ничего мне не должен. Это был просто кошмарный сон.
— Мне не следовало ложиться спать вместе с тобой. Что, если бы я сделал тебе больно?
— Тебе часто снятся эти сны? — спросила она, проигнорировав его слова.
Его молчание было красноречивее всяких слов.
— Ты испугался, что мог ударить меня во сне?
— Это слишком опасно. Я мог сделать тебе больно.
— Я уже сказала тебе, Аларик, я…
— Ты так говоришь, потому что не знаешь, что все, к чему я прикасаюсь, обречено на погибель. — В его голосе слышалось отчаяние.
— Расскажи мне.
— Думаешь, мне станет легче, если я тебе расскажу? — произнес он с сарказмом.
— Держать все в себе не выход. — Это она поняла на собственном опыте. — Ни одна проблема не решится до тех пор, пока ты не встретишься с ней лицом к лицу. Скажи, что тебя так мучает, Аларик?
В комнате на пару минут воцарилась тишина.
— В этих кошмарах ко мне приходят люди, которых я подвел, — наконец произнес он голосом, полным самоосуждения.
— Мне даже представить себя сложно, что ты можешь кого-то подвести.
Он горько усмехнулся:
— Придется тебя разочаровать. Я был неуправляемым ребенком, настоящей головной болью для своего отца. Он часто говорил мне, что ему повезло, что я младший сын. Что у меня нет качеств, необходимых для управления страной.