Дверь захлопнулась. Судя по звукам, Карен направилась в гостиную. Элис удовлетворенно представила себе ее победоносный вид. На какое-то время воцарилась полная тишина. И вдруг…
Он вернулся! Элис различила бы его шаги среди тысячи других. Вернулся и сладчайшим, проникновенным баритоном начал:
— На твоем месте, бабушка, я бы недели две не принимал поспешных решений. Это — единственное, о чем я прошу. За это время твоя хваленая Элис Редфорд должна показать свое истинное лицо.
— Какое счастье, что ты — не я! — едко прокомментировала Карен.
— Бабушка, нет смысла затевать борьбу между нами, тем более по поводу этой… — Последнее слово он произнес с такой неприязнью, что Элис даже съежилась.
— Ты же не борешься со мной в других случаях, и я тоже…
— Бабушка! Ну как ты не понимаешь! Я просто забочусь о будущем. Не станешь же ты отрицать, что прежде всего мне важно твое благополучие.
— Ты должен осознать, малыш, — смягчилась она, — что этого самого будущего у меня не так уж и много. И я все время стараюсь сделать так, чтобы ты это понял.
Флойд взволнованно попытался протестовать, но почтенная дама была непреклонна.
— Смиряйся с этой мыслью. Я, например, хорошо ее усвоила. Теперь — о главном. Меня волнует твоя судьба. Волнует твое одиночество. Ты — последний мужчина в семье. А я хочу в оставшееся мне время еще увидеть своего правнука. Будущего хозяина…
— Как бы тебе не пришлось коротать это самое оставшееся тебе время в суде, борясь с выставленными тебе исками! — нервно предостерег он.
— Вот видишь, Фло, ты сам себя выдал. Вместо того чтобы заботиться о будущем ранчо Ламберти, ты тратишь время на нелепые подозрения. Так ведь и рехнуться можно.
— Это потому, бабушка, что я тебя люблю, — сникнув, произнес он.
Создавалось впечатление, что они уже не раз выясняли отношения подобным образом. И каждый раз дискуссия заканчивалась ничем!
Флойд ушел, проворчав на прощание, что бабушка сама утомляет себя излишним вмешательством в его жизнь.
— Не волнуйтесь так сильно, Карен, — вмешалась, очевидно, только что появившаяся в гостиной миссис Амелия Тэнниш.
— Как же я могу не волноваться? Ведь вся наша жизнь — бесконечная нервотрепка.
— Ну, вы оба — не сахар… Мальчика, конечно, надо воспитывать. — Затем Амелия уверенно добавила: — Вот увидите, он обязательно встанет на правильный путь.
В некотором смысле завязавшийся разговор был еще более не для постороннего уха, чем предыдущий. Элис постаралась подобраться к двери и прикрыть ее плотнее, но боль в ноге не позволила сделать этого.
— Иногда мне так не кажется. Не знаю, закончится ли когда-нибудь время расплаты за то, что мы сделали. — Голос Карен то звучал громко и уверенно, то бессильно затихал.