— Как долго вы держите ресторан? — вдруг спросил он.
— Около двух с половиной лет.
— Вы были беременны, когда начинали дело?
Она только молча кивнула.
— И одиноки?
Еще один безмолвный кивок.
— Должно быть, это очень тяжело.
Она пожала плечами, в изумрудных глазах вспыхнул огонь.
— Ничто стоящее не дается легко.
Она совершенно очевидно возводила стену вокруг себя, не желая, чтобы он продолжал допрос, но Антонио не привык так просто сдаваться, когда хотел что-то узнать.
— А отец вашего ребенка? Он совсем не помогал вам?
Виктория вспомнила выражение лица Ли, когда она сказала ему, что беременна. «Просто избавься от него. Ты же не думала, что я захочу, чтобы ты родила? Боже, Вики, между нами ведь нет ничего серьезного». Ее словно окатили ледяной водой. Да, они переспали всего однажды, но до этого он несколько месяцев ухаживал за ней. Потом он перестал звонить, и она поняла, что одна ночь — все, что ему было нужно, но она все равно сочла своим долгом сообщить ему о беременности, подумав, что он имеет право знать. Она ничего не хотела от него, но такая реакция шокировала ее. Ей вообще не следовало сходиться с ним, но она была так молода и наивна и искала любовь не в том месте. Что ж, она получила хороший урок.
— Похоже, ему было плевать, когда вы сказали ему?
Это было уж слишком. Антонио заметил боль в ее глазах, прежде чем опустились темные ресницы.
— Это совсем не ваше дело, — тихо, но с достоинством сказала она. — Наш… брак не дает вам права ставить под сомнение мои моральные и жизненные принципы.
— Вы правы, не дает.
— Так прекратите расспросы!
И снова этот сверкающий взгляд теперь ледяных глаз.
— На самом деле я ставлю под сомнение моральные принципы человека, отвернувшегося от собственного ребенка, — мягко заметил Антонио. — Но это действительно не мое дело.
Дверь в салон отворилась, и к ним подошла стюардесса:
— Еда устраивает вас, сэр? Подавать главное блюдо?
Антонио посмотрел на Викторию, и она кивнула.
Пока стюардесса убирала тарелки, он заметил, что Виктория ела мало. На столе появилось новое блюдо, и они снова остались вдвоем.
— Будем надеяться, что говядина съедобная, — сказал Антонио, — иначе придется посылать за китайской едой, когда мы будем заправляться в Гонконге.
Это прозвучало так глупо, что Виктория рассмеялась:
— Это ведь была шутка?
— Конечно. — Он улыбнулся. — Но если вам нравится китайская еда, это можно устроить. Мы пробудем там несколько часов.
— Я люблю ее, но могу удовлетвориться и говядиной «Веллингтон».
— Вы ее еще не попробовали. — Антонио наклонился и наполнил ее стакан. — А когда в последний раз ели в самолете? — небрежно спросил он.